Форум » Жизнь форума, разное » Главы от участников форума » Ответить
Главы от участников форума
ник: Собираю главу. Прошу подсказать, где и что подчистить и изменить.
ник: Биолог пишет: бестиарий у нее - работы Церетели Огромный просто. 31 вид, как у главы Мамонта про Индию. Вот что значит поработать вместе.
Биолог: ник 31 вид, как у главы Мамонта про Индию Разве это не слишком много в обоих случаях? Вы с Мамонтом - молодцы!
Мамонт: Разве это не слишком много в обоих случаях? Если мало хотите - мне нужно про залив Эйр написать. Вы с Мамонтом - молодцы! А вот за это спасибо!
ник: Биолог пишет: Вы с Мамонтом - молодцы! Мерси! Биолог пишет: Разве это не слишком много в обоих случаях? Мамонт пишет: Если мало хотите - мне нужно про залив Эйр написать. Эх, трудновато баланс найти - мы же с Мамонтом по разному эпизоды главы акцентируем. Понятно, что кое-кто окажется в итоге всего лишь упомянут ссылкой в бестиарии или заменён. Но хоть выяснится, сколько существ точно стоит выводить сквозными персонажами, а остальные уйдут в эпизоды со ссылкой на готовые описания...
Мамонт: ник пишет: кое-кто окажется в итоге всего лишь упомянут ссылкой в бестиарии А вот зачем это делать - я вообще не понимаю. Бестиарий - это же существа, упомянутые в главе.
ник: Мамонт пишет: Бестиарий - это же существа, упомянутые в главе. Ну, я имел в виду ОБЩИЙ бестиарий неоцена. Вспомни главу про кролика-кастеляна: руакапанги там упоминается, а её описание - в более поздней главе. И наверняка до появления этой главы ссылка на описание вела в общий бестиарий. Наверняка здесь будет так же.
Мамонт: Ну вот ЗАЧЕМ делать ссылку, ведущую в бестиарий? Почему бы всех по главам не рассовать?
ник: Мамонт пишет: Почему бы всех по главам не рассовать? А вот про это тебе лучше Автор ответит. Тебе же напомню, как мы с тобой не смогли начать главу, пока не описали важных для неё персонажей. Мамонт пишет: Ну вот ЗАЧЕМ делать ссылку, ведущую в бестиарий? Чтобы не загромождать его, естественно! Эпизодические персонажи иногда вполне дожидаются своих главных ролей в других местах.
Мамонт: ник пишет: Чтобы не загромождать его, естественно! Эпизодические персонажи иногда вполне дожидаются своих главных ролей в других местах. Ждать, пока их включат в какую-то главу четыре года спустя?
ник: Мамонт пишет: Ждать, пока их включат в какую-то главу четыре года спустя? - Рабинович, вы счастливы? - А шо делать? А вообще - думать ещё. Это ж не от нас зависит... Всё, закругляем флуд.
Биолог: ник - Рабинович, вы счастливы? - А шо делать? И да, закругляйтесь с болтовнёй.
Мамонт: Ник, а можешь пометку сделать, что недоделано?
ник: Мамонт пишет: можешь пометку сделать, что недоделано Я-то сделаю, но и тебе советую закончить главу до Пасхи...
Мамонт: Постараюсь настроить себя на то, чтобы написать.
ник: Мамонт пишет: настроить себя на то, чтобы написать. Мамонт, спасибо! Наконец-то завершили главу.
wovoka: Перенесу сюда главу про Африку, написанную Бхутом. Иначе она так никогда и не попадет в неоцен. взят текст отсюда http://sivatherium.borda.ru/?1-3-1594814469321-00000007-000-10001-0#114 http://sivatherium.borda.ru/?1-3-1594814584818-00000007-000-10001-0#115 http://sivatherium.borda.ru/?1-3-1594814786040-00000007-000-10001-0#116 http://sivatherium.borda.ru/?1-3-1594816108342-00000007-000-10001-0#131 http://sivatherium.borda.ru/?1-3-1594816108343-00000007-000-10001-0#132 Восточная Африка Полдень… На востоке неоценовой Африки это – самое светлое время суток, т.с. – солнце находится в своей наивысшей точке на небе, даже высокие горы не заслоняют его, и оно светит прямо вниз, на землю, освещая и вызолачивая её. Неоцен в восточной Африке – это земля гор. Так было и в Голоцене, но к Неоцену ситуа-ция несколько изменилась: образовалась земля Зиндж, унесла она с собой самые высокие горы Африки, и теперь тут ландшафт по-прежнему «неровный», хотя и не настолько как было раньше; местных животных и растений это мало волнует, но теперь климат здесь менее засушливый, чем был в Голоцене, менее континентальный. Тут по-прежнему рас-тут пальмы и акации, но встречаются и более влаголюбивые, тенистые растения: пара-доксально, это более древние, чем деревья, папоротники, которые тут теперь образуют этакую пародию на Мезозой, являясь гораздо более высокими и мощными растениями, чем это было нормой в Голоцене: их споры хорошо разносятся местными ветрами, а местный климат даёт этим древним влаголюбивым растениям расти хорошо, достигая в высоту 2 – 2.5 м, а то и чуть побольше. Их стволы тверды и хранят влагу, а листья широ-кие, разлапистые, хотя и не так интенсивно, как у их более мелких голоценовых предков, и общий облик папоротников в них ещё угадывается. Успех папоротников тоже несколько специфичен – это по-прежнему тенелюбивые расте-ния, и молодые папоротники лучше всего растут в тени взрослых папоротников, посте-пенно набирая взрослый рост и вес…если травоядные животные дадут им это сделать. Достигнув его, папоротники начинают производить споры гораздо более интенсивно, которые улетают по ветру и заселяют новые земли, желательно – вблизи водоёмов, т.к. вдали от источников воды местные папоротники не растут, местные «настоящие» дере-вья, акации и пальмы, не дают им это сделать…зато вдоль водоёмов папоротники как раз процветают, образуя галерейные леса, где собственно деревья как раз в меньшинстве. Это сравнительно однотонные леса; помимо спор, местные папоротники образуют и по-ловые клетки, которые прорастают в новые растения, но это более медлительный процесс чем размножение спорами, т.к. влаги и места вдоль водоёмов хватает не всем папоротни-кам, а вдали от водоёмов у этих растений начинаются проблемы. Проблемы, впрочем, есть и вблизи от водоёмов – это, главным образом, травоядные зве-ри, которые охотно поедают папоротники в большом количестве. Другое дело, что они обычно не трогают подземные части папоротников, которые могут породить новые побе-ги, (особенно если хватает влаги), которые и займут образовавшиеся в лесу прорехи и просеки; со временем их тоже съедят, и всё пойдёт сначала. Всё так, но вот к ящерицам, которые отдыхают в тени этих папоротников, это никак не относится. Представители семейства водноварановых, эти рептилии хищники, и растения не едят. Вообще. Покрытые тёмной, коричневой или красно-коричневой шкурой, и при-мерно в полтора метра длиной, эти горные водновараны – карлики в своём семействе; их ближайший сосед и родственник, крокодиловый варан – во много раз их крупнее и мощ-нее…но тут он не водится, т.к. местные водоёмы слишком малы для него, часто имеют слишком быстрое для не течение, и ландшафт тут тоже слишком для него каменистый и крутой – даже для более карликового подвида…который, вообще-то, живёт скорее в Азии, чем в Африке. Зато вот горные водновараны тут вполне процветают; их более скромные размеры позво-ляют им жить в небольших озёрах и реках горной восточной Африки, а их сплющенное сверху и снизу тело, делает их более хорошими пловцами в местных горных реках. Хвост тоже относительно сплющен с боков и является пропорционально более сильным чем у собственно крокодилового варана: как и у других рептилий, он – основной способ пере-движения горного водноварана в воде, но сейчас эти рептилии находятся как раз на суше, отдыхая и переваривая свой корм. У них хорошо развитые лапы, в отличие от своего род-ственника-гаваиалодона они могут нормально двигаться по земле, но сейчас им как раз этого делать не хочется: в отличие от воды, где они охотятся, выясняют между собой от-ношения и т.д., на суще это довольно робкие рептилии, предпочитающие использовать свою криптическую окраску, чтобы сливаться с окружающей средой, и не привлекать к себе внимания – у них достаточно более больших и сильных врагов, чтобы вести себя именно так, а все эти кляксы и пятна разных цветов разбивают силуэт водноварана и де-лают его одинаково малозаметным и на дне горной реки или озера, и в тенистом гале-рейном горном лесу… Но не только его одного: внезапно один клок света и тени оживает, прижимает к земле одного водноварана поменьше мощной лапой, а крепким клювом наносит ему смертель-ный удар – цесарка-аталанта успешно поохотилась. Цесарки были одними из самых древних куриных птиц вообще, и они доказали свою жи-вучесть, дожив от Эоцена до Голоцена, а теперь и до Неоцена. Большинство их видов яв-ляются по-прежнему общительными птицами, но бывают и исключения, например – це-сарка-аталанта. Её облик ещё напоминает внешность других куриных птиц, но у неё по-явились довольно длинные крылья и ноги, шея и хвост, если сравнивать её с другими ку-риными птицами. Чем-то она напоминает не родственных ей потомков казуара из неоце-новой Меганезии, но в отличие от них, она, если надо, может и полететь… Сейчас, впрочем, цесарка-аталанта никуда не летит, а энергично поедает убитого ей вод-новарана. В отличие от многих куриных птиц, её голова и шея голые, без перьев, что очень кстати – таким образом, они не мажутся кровью и тому подобными субстанциями, когда она поедает свою добычу: эта птица ещё может поедать растительный корм, напри-мер – молодые и свежие побеги папоротника, но большую часть её меню составляют жи-вотные, беспозвоночные и позвоночные; молодой горный водноваран, не больше 40 см в длину, является одной из её жертв, будь он побольше, то хищница не рискнула с ним свя-заться. А так она поедает его довольно активно, периодически озирая свои окрестности. Как и у горного водноварана, её окраска криптическая: белые полосы на чёрном фоне, что делает её малозаметной в этом галерейном лесу. На открытых пространствах, естественно, такая окраска как раз заметна, но цесарка-аталанта избегает подолгу задерживаться на таких ме-стах; эту птицу вообще отличает довольно непоседливый нрав, и сейчас вот, съев боль-шую часть своей добычи, цесарка-аталанта уходит дальше, исследовать свои владения… А горные водновараны уже в безопасности, в воде и у воды. Они ещё встревожены, они озирают округу, и используют свои раздвоенные языки, чтобы обонять её, но как и у друг водных жителей, их зрение не очень хорошее, а в галерейных лесах ветра бывают редко, и учуять там тоже не очень просто…но это не существенно: цесарка-аталанта уже ушла, и горным водоваранам уже никто не угрожает, и они это понимают, и – переходят на дру-гое местечко, подальше от воды и от кромки галерейного леса: время возвращаться в воду ещё не пришло, солнце ещё высоко, просвечивает всё насквозь, и красно-коричневые горные водновараны там будут как бельмо на глазу – для них охоты никакой, а вот на них самих может ещё кто-нибудь напасть. Поэтому они находят новое место, всё в пятнах света и тени, и вновь застывают – и для защиты, и для отдыха. Время, конечно, идёт своим чередом: солнце сместилось к западу, и светит уже под дру-гим углом, но пока по-прежнему ярко. Со стороны моря на небо идёт очередная грязно-белая густая полоса облаков, т.ч. возможность дождя велика, но пока всё за пределами га-лерейных лесов ещё залито солнечным светом, всё в округе золотисто-зелёное, и многие светолюбивые растения – вплоть до местных горных акаций – растут на влажной почве очень даже хорошо; разные гусеницы и другие личинки поедают их листву, а взрослые насекомые служат добычей местным стрекозам, которые быстро носятся по воздуху и ло-вят местных комаров и мух налету. Но даже стрекозам время от времени нужно передохнуть на суше…ну, или на дереве. Вот, одна из них так и сделала, села на дерево – и «исчезла», только язык в воздухе мель-кнул. Хамелеон-единорог, который и поймал злосчастное насекомое, может быть и усту-пает достаточно в размерах своим мадагаскарским сородичам, но дорастая в длину до 25 см, это достаточно крупная ящерица, но и относительно узкая тоже: её внешность, сплю-щенная с боков, напоминает лист папоротника и цветом, и формой; впрочем, цвет-то ха-мелеон-единорог может поменять довольно легко, и сейчас вот он покрыт пятнами, кото-рые приблизительно похожи своей формой на листья горной акации, т.ч. сам хамелеон чем-то напоминает кусок ветки этого дерева, и для беспозвоночных жителей гор восточ-ной Африки он незаметен; для позвоночных жителей, чьё зрение тоже нехорошее – тоже. Горные водновараны находятся в этой группе; при другом раскладе, если бы хамелеон-единорог столкнулся нос к носу с одной из этих ящериц, он был бы немедленно съеден, но сейчас-то он на дереве, (как и другие представители этого вида), а горные водновара-ны лежат внизу, на земле, и на дерево они никогда не попадут, как и хамелеон-единорог – в воду. А вот горные водновараны как раз и отправляются туда, в воду – полуденный зной миновал, солнце уже скрывается за западными горами и за облачной грядой, и они отправляются в воду. Там, в водоёмах, накрытых тенями от гор и от горных деревьев и древообразных папоротников, им теперь раздолье, и там они – одни из главных хищни-ков, не то, как на суше. Хамелеону-единорогу нужно опасаться не их, но семью серо-синих обезьян, которые вышли к озеру напиться. Чем-то эти звери напоминают обезьян из саванн северной Африки – павианов-фурий, го-риллад, но хотя они находятся с ними в общем семействе – мартышковых обезьян, но они им только дальние родственники, несмотря на тождественное сходство: псевдопавианы являются прямыми потомками «настоящих» мартышек. Это довольно крупные обезьяны, взрослый отец семейства достигает полтора метра в длину, не считая хвоста, но и они чувствуют себя достаточно нервно, и регулярно оглядывают окрестности – нет ли в окру-ге цесарки-аталанты или кого-нибудь ещё? Но там всё тихо, только горные водновараны плещутся в воде, а эти ящерицы обычно не нападают на псевдопавианов, т.ч. всё нор-мально. Семья обезьян подходит к воде и начинает пить. У них цветное зрение, и они мо-гут видеть, что на мелководье нет горных водноваранов, т.ч. всё в порядке…и тут один из малышей видит какое-то движение краем глаза. Он моментально туда поворачивается, но никого нет. Ну, вообще-то есть – хамелеон-единорог. До того он сохранял неподвижность и оставался невидимым, (особенно если не всматриваться), но тут солнце вышло из-за тучи и солнеч-ный луч попал прямо ему на морду, заставив его пошевелиться, нарушить камуфляж и переменить место, что обезьяна и заметила. Но теперь хамелеон снова застыл и стал неза-метным, а обезьяна ещё слишком молода, чтобы чувствовать себя в безопасности вдали от родителей, поэтому она поворачивается к ним – как раз чтобы увидеть одного из горных водноваранов, который всплыл на поверхность за воздухом и смотрит на них бесстраст-ным видом большой ящерицы. Нервы у приматов не выдерживают, и они убегают от во-ды, а водноваран даже не пытается их преследовать, и снова уходит под воду в поисках более подходящей добычи. Солнце тем временем садится в облака. Вскоре снова может пойти дождь. / / / Прошло пять с половиной месяцев. В небесах по-прежнему светит солнце. Число мест-ных горных водноваранов изменилось мало – кто-то умер, но появились новые ящеры, и всё в их жизни идёт с минимальными изменениями. Вараны являются одними из самых умных рептилий вообще, но горные водновараны не отличаются сложностью поведения и привязанности и семей у них тоже нет, как и у других рептилий. Другие рептилии тут как тут – не только хамелеоны-единороги, но и ядовитая змея-мамба. Потомок узкоголовой мамбы Голоцена, у этой рептилии нет улавливающих тепло ямок, и она охотится, используя в основном зрение, и днём. Хамелеоны-единороги попа-дают к ней на обед, но благодаря своему малоподвижному образу жизни…достаточно редко. Чаще она поедает разных птиц и зверей, сиречь – теплокровных животных, но и их сейчас в округе нет, т.ч. на данный момент змея просто лежит и ждёт, когда кто-нибудь появится. …Вообще-то звери в округе как раз есть – это всё та же самая семья псевдопавианов, ко-торые сейчас вот сидели на одном из сверхбольших папоротников и оглядывали окрест-ности. Галерейный лес, где сверхбольших папоротников больше, чем деревьев – это го-лодный лес, но не для псевдопавианов, чей рацион не меньше, чем на половину состоит из листьев, включая и листья папоротника, а разные насекомые и их личинки, которые тоже поедают эти листья, образуют большую часть второй половины рациона этого при-мата. Т.ч. большую часть времени псевдопавианы проводят на стволах и вершинах папо-ротников и деревьев; они не самые проворные из приматов, но в тесном галерейном лесу особого проворства и не надо, нужны только минимальные усилия, чтобы перепрыгнуть со ствола на ствол, или спрыгнуть со ствола на землю, а вот на земле… А вот на земле псевдопавианы чувствуют себя не очень уверенно, и не любят уходить да-леко от галерейных лесов и подобных зарослей. Там, на более открытых пространствах, живут другие звери – местные зайцелопы, например, и хищники, которые охотятся на них, вроде цесарки-аталанты. Цесарка-аталанта не является «настоящей» хищной птицей, скорее эта гигантская кури-ная птица является этаким аналогом диатримы раннего Кайнозоя: «любительница», но очень талантливая. Она может летать и её длинные сильные ноги позволяют ей бегать быстро, но она предпочитает нападать из засады, а не загонять свою добычу, как это делал плиоценовый фороракос; она сидит и смотрит, как зайцелопы пасутся, а семейство псев-допавианов идёт-таки к озеру напиться. И у приматов, и у зайцелоп, (последние являются представителями всё того же вида степных зайцелоп из более северных саванн и лесосте-пей – местные склоны гор для них достаточно пологие, чтобы чувствовать себя комфорт-но), есть цветовое зрение, на открытых пространствах они бы без проблем разглядели бы черно-белую полосатую птицу и ушли бы от неё подальше во избежание, но поэтому-то цесарка-аталанта и находится в лесу, где из-за деревьев она и наблюдает за происходя-щим. Псевдопавианы, как было сказано, чувствуют себя на земле не очень уверенно, и спешат напиться и вернуться на сверхбольшой папоротник или горную акацию как можно ско-рее. Сгущающиеся вечерние сумерки не упрощают ситуацию; с одной стороны, как и все приматы, псевдопавианы плохо видят в сумерках и предпочитают ночевать где повыше – на вершине дерева или папоротника, а с другой они умело сливаются с вечерними сумер-ками; их однотонная окраска шкуры делает их сейчас гораздо менее заметными, чем в яр-кий солнечный полдень… Что-то внезапно «взрывается» на земле, и длинное, густо-зелёное тело ядовитой змеи-мамбы хлещет во все стороны. Псевдопавианы бросают пить и бегут на ближайший сверхбольшой папоротник; у него, в отличие от настоящего дерева, нет сучьев – только листья, и те только на верхушке и в непосредственной близи от неё, но псевдопавианы не жалуются, а быстрыми прыжками рассредоточиваются сразу на нескольких из этих расте-ний, и затаиваются там, как раз на самых вершинах. Зайцелопы, по естественным причинам, так не могут, и просто разбегаются кто куда…и лишь цесарка-аталанта смотрит, как горный водноваран добил-таки мамбу. Мамба была уже почти два метра в длину, почти взрослая, и возможно – половозрелая, эти змеи во-оружены очень мощный нейротоксическим ядом, как и многие аспиды, но этот горный водноваран заметил её заранее, вычислил, с какого конца у неё голова с ядовитыми зуба-ми, и внезапно выпрыгнув из воды успел схватить её за голову, прежде чем змея его уку-сила; эта ящерица способна на внезапные и очень быстрые броски, особенно когда ей это нужно. Цесарка-аталанта ещё продолжает смотреть. Ей уже не раз приходилось охотиться на гор-ных водноваранов и есть их, но это происходило днём, когда эти ящерицы пассивны и лежат на берегу, в лесных зарослях – и то, цесарки-аталанты предпочитают нападать на небольших особей, не больше полуметра в длину – а сейчас, даром что ночь ясная и лун-ная, к первому водноварану присоединились сородичи, и все они гораздо больше полу-метра в длину, и цесарка не хочет рисковать – подобно большинству птиц её зрение но-чью гораздо хуже…зато слух лучше, чем у водноваранов: она слышит негромкий и ко-роткий вскрик, слышит стук упавшего тела…кажется, какой-то зайцелопе не повезло. Цесарка-аталанта обходит стороной пирующих водноваранов – мамбу разорвали на не-сколько кусков и поедают как спагетти – и идёт исследовать, а кто там упал? Она по но-чам охотится редко, но если повезёт… Луна встаёт тем временем всё выше, и светит всё ярче. Жизнь (и смерть) во влажных го-рах восточной Африки продолжается. / / / Прошло ещё 8 месяцев, но в горах и горных лесах ничего не меняется – с востока по-прежнему дует ветер, с моря приходят тучи и проливают дожди. Вода втекает в горные озёра и реки, впитывается в землю, и питает растения. Последние питают насекомых, а на насекомых охотятся животные побольше – хамелеон-единорог, например. Последний, впрочем, высматривает не только добычу, местных насекомых вроде палочников и бого-молов, но и собственных врагов, таких как псевдопавианы-обезьяны и ядовитые мамбы. Последние тоже не бедствуют. Они не могут менять свой цвет подобно хамелеонам, но поскольку зелени в округе по-прежнему полно, им этого и не надо – они неподвижно ле-жат, сохраняют энергию и поджидают добычу, когда та сама придёт к ним в пасть. В то же время более крупные животные, вроде цесарки-аталанты, игнорируют эту змею, бук-вально не замечая её, если только она не пошевелится, т.ч. переваривать свою добычу эта мамба уползает в заросли поглубже… А вот горные водновараны, даром что тоже рептилии, проводят своё время гораздо ак-тивнее: сейчас ещё только утро, вдобавок несколько пасмурное, и несколько самцов меря-ется между собой силой, хватая друг друга за лапы и хвост и вращаясь в воде колесом. В воде они не таятся и никого не стесняются, т.ч. шум и плеск слышен далеко…но это не-важно: в этих водах у горных водноваранов нет врагов, кроме друг друга, а они как раз собой и заняты. Правда, не все – самки и молодняк держатся подальше от раззадорившихся самцов во из-бежание проблем, как и псевдопавианы, которые совершенно не хотят идти на землю к озеру и пить воду в присутствии большого количества агрессивных и крупных ящериц. Вместо этого они слизывают росу с листьев папоротников и поджидают дождь. Как и все обезьяны, псевдопавианы не очень любят осадки, но они приспособились пережидать его, залезая в глубь листьев папоротников и слизывая с них дождевые капли, пока не напьют-ся. Вдобавок, их шерсть достаточно водостойка, и они переносят регулярные дожди без особых проблем, хотя родители обычно прикрывают собой самых маленьких малышей, но в этой семье таких уже нет, вскоре дети уже покинут родителей и разбредутся кто ку-да. А вот большинство рептилий дождь не любит: хамелеоны-единороги, когда забарабанили первые капли, наконец зашевелились и поменяли дислокацию: перелезли на нижнюю сторону ветвей горных акаций. В иное время это не осталось бы незамеченным, но сейчас в округе пусто, только несколько зайцелоп находятся в той же роще и шевелят ушами. Зайцелопы сейчас не одни, а в компании нескольких птиц-кровососов, которые последо-вали сюда вслед за ними. Сейчас эти пернатые сидят – кто на дереве, а кто и на зайцелопе – и тоже пережидают дождь. Как и зайцелопы, птицы-кровососы тут больше гости, их ос-новная среда обитания – открытые пространства северной Африки, тут их только восточ-ная граница, и они не чувствую себя здесь особенно уверенными…да и просто не нравит-ся им тут: слишком дождливо, слишком сыро, и слишком мало крупных зверей, которые и служат этим пернатым источником корма… И зайцелопы, и птицы-кровососы стараются укрыться от дождя в роще акаций, но в отли-чие от папоротников, эти деревья – плохие «зонтики», их листья слишком малы индиви-дуально, и не поглощают воду, как это делают «листья» папоротников. Последние делают это очень охотно, особенно молодые растения, которые ещё не достигли полного роста и нуждаются в дополнительной влаге – вот акации и другие настоящие деревья сберегают её гораздо эффективнее папоротников, и поэтому они встречаются не только тут, в во-сточной Африке, как эти сверхбольшие папоротники, но и в других частях этого матери-ка тоже. Для зайцелоп, соответственно, они более привычные и поэтому эти находятся тут, а не в галерейном лесу… Молния, казалось, расколола полнеба, а грома раскаты довершили дело. Горные воднова-раны резво покинули водоёмы и спрятались в зарослях: дождь их совершенно не пугает, но вот удары молнии в водоёмы могут быть смертельными. Псевдопавианы тоже резво попрыгали вниз, а тесно обняли друг друга как одна семья, со страха. И даже находящаяся поблизости цесарка-аталанта, не отказавшаяся в другое время поохотиться на кого-то из присутствующих здесь вообще, предпочла поджать ноги и сесть на землю, чтобы не по-пасть под удар природного электричества. Дожди и грозы здесь – явление регулярное, и гораздо больше, чем в северной Африке, особенно вблизи котловины бывшего Средиземного моря, поэтому местные звери пере-носят их лучше, чем визитёры из саванн…хотя дым, который поднялся вдалеке от успеш-ного удара молнии в акацию в другой роще, не прибавляет никому душевного равнове-сия: он встаёт вертикально вверх тёмной колонной и расползается на ветру вонючим об-лаком мёртвой, сожжённой древесины. …К папоротникам, к слову, это не относится: они при попадании молнии просто взры-ваются на куски, и если кто-то и попадёт под волну такого кипящего вара, образуемого из жидкостей в ткани папоротника, то тут ему и конец: жить на востоке Африки хотя и про-сто, но и нелегко. Тем временем, гроза подходит к концу, гром и шум капель стихают, и лишь вдалеке слышно потрескивание огня, зажжённого молнией. В связи с регулярными дождями тут сырой климат, т.ч. таких массовых пожаров, как в тех же саваннах северной Африки, тут не бывает – но тем, кто попадает под молнии, от этого нелегче… / / / Прошло несколько дней. Погода, как всегда, сырая, но вот гроз больше не было. Взрослые самцы горных водноваранов окончили мериться силой между собой, и теперь обхажива-ют самок: их тонкий нюх улавливает, которые из самок готовы к спариванию, а которые – ещё нет. Последних самцы игнорируют, а вокруг первых они плавают кругами и посы-лают хвостами волны в сторону самок; последние пытаются уплыть от настойчивых уха-жёров, но те не отступают, но активно преследуют самок, пока те не сдаются. Само совокупление происходит на берегу, но недалеко от воды: самки снизу, самцы зале-зают на них сверху, цепляют их за плечи, и, собственно совокупляются – вот и всё. Эти рептилии не образуют семей вообще, и вполне могут съесть собственных потомков, если те попадутся им в будущем, (после того, как они вылупятся вообще). Таким грешат и дру-гие хищные рептилии… Пока горные водновараны занимаются продолжением своего рода на берегах горных во-доёмов, вдали от берегов, подальше от них, там, где густые галерейные леса сверхболь-ших папоротников сменяются редколесьем акаций и зарослями более низких травянистых растений, бродит очередная цесарка-аталанта. В иное время она охотно разорит – или по-пытается разорить – кладку любого горного водноварана, но сейчас её интересует кое-что другое: дырочка в земле. Там, на второй, подземной стороне этой дырочки находится кое-что другое: развесистая, разлапистая шахта, которая идёт на глубину в несколько десятков метров. Это термитник. Термиты являются одними из самых древних насекомых вообще, и одними из самых не-обычных: они совмещают довольно простое поведение с великим архитектурным талан-том, их термитники превосходили даже гнёзда перепончатокрылых насекомых – муравь-ёв, пчёл и т.д. В Голоцене термитники некоторых видов термитов давали тень даже сло-нам; в Неоцене такие виды тоже есть, но подземные термиты восточной Африки пошли другим путём: их термитники находятся полностью под землёй, на поверхность выходят только отдельные выходы – к воде, а также к еде, разным местным растениям. Эти терми-ты предпочитают питаться местными деревьями, акациями и пальмами, чем травянисты-ми растениями, но если что, то они съедят любую растительную пищу – но сейчас дело обстоит иначе: к одному из их входов-выходов подходит цесарка-аталанта и начинает его раскапывать. Десятки, если не сотни термитов-солдат быстро выползают на поверхность, чтобы за-явить свой протест, что цесарка-аталанта…и ожидала: она отходит в сторону, и используя свои длинные ноги, шею и клюв начинает расклёвывать термитов с безопасного место-положения пока не насытилась: эта птица поедает меньше насекомых и больше позво-ночных, чем её предок, но местные термиты – это исключение, и охотный и привычный источник пищи для неё. Насытившись, цесарка-аталанта отходит в сторону, вне достижения термитов, (которые на поверхности земли почти беспомощны, особенно когда дело доходит до других жи-вотных вообще), чистит свои перья и приводит себя в порядок: она всё-таки немного рас-трепалась, когда поедала термитов, а затем идёт в ближайшую рощу и облегчает там свой кишечник: это достаточно чистоплотная птица и старается не гадить, где попало, а в вполне конкретных местах. Роща, где зайцелопы (и птицы-кровососы) пережидали грозу – это одно из таких конкретных мест. Сейчас зайцелоп тут нет – они пасутся вдалеке, не обращая внимания на цесарку-аталанту: она сейчас сыта и не хочет на них охотиться, зато вот птицы-кровососы немед-ленно подлетают к ней и начинают обыскивать её на вопрос о личинках оводов и других подкожных паразитах. Такие у цесарки-аталанты имеются, хотя и в меньшем количестве, чем у среднестатичной степной зайцелопы, и птицы-кровососы получают от неё свою до-лю пищи, а цесарка-аталанта получает свою долю здоровья. …Псевдопавианы, которые скрываются в галерейном лесу подальше от цесарки-аталанты и её сородичей, в услугах птиц-кровососов не нуждаются: они «лечат» друг друга сами, обшаривают шкуры членов своей семьи и поедают найденных там паразитов – и отдель-ные кристаллики соли – сами. Одновременно с этим они принимают солнечные ванны – греются на солнышке на просеке. Обычно тут греются горные водновараны, но сейчас они заняты друг другом на берегах водоёмов, и тут их нет. Разомлев на солнышке, псевдопавианы, однако, не теряют бдительности, и когда один из малышей отходит слишком уж далеко для вкусов родителей, они призывают его обратно резким криком. Малыш, впрочем, уже почти взрослый и самостоятельный, он возвраща-ется обратно очень уж неохотно, и скоро, похоже, он уйдёт совсем. Но пока он, его брат и сестра ещё слушаются родителей, и в данном случае – к счастью: то, что привлекло его вниманием, было не хамелеоном-единорогом, но горной мамбой, а последняя, хотя и яв-ляется родственницей кобрам, не имеет не угрожающего поведения, не угрожающей по-зы, но надеется на свою окраску и скрытное поведение, чтобы избежать врагов, а если они не работают, то она немедленно кусает последних. Яда у этого вида мамб больше чем достаточно, чтобы убить псевдопавиана-подростка, т.ч. тут обезьяне конкретно повезло – она ушла на своих ногах вместе со своей семьёй. Змея остаётся греться на солнце в одиночестве, но скоро солнце снова скрывается за об-лаками, и она уползает в менее открытое место – и караулить свою собственную добычу, и пережидать потенциальный дождь.
wovoka: / / / Прошло время. Никто из местных жителей не обратил на это внимания – их это не инте-ресует. Дети псевдопавианов наконец покинули своих родителей навсегда, и самка среа-гировала это вполне конкретно: впала в течку. Самец среагировал на это соответственно, и теперь самка снова на сносях. Если не случится какой-нибудь трагедии или непредви-денного обстоятельства, то скоро она разродится снова двумя-тремя новыми малышами. У горных водноваранов это всё было позади; их малыши уже вылупились из яиц и при-соединились к своим родителям. В отличие от обезьян и других млекопитающих, горные водновараны не заботятся о своих малышах после того как они вылупятся из яиц, и могут даже съесть их, если они зазеваются, т.ч. малыши не зевают, а держатся подальше от взрослых водноваранов и других хищников, вроде мамб, которые поедают молодых яще-риц без особых проблем. …К цесаркам-аталантам это тоже относится, но они сейчас за пределами галерейного ле-са, осматривая зайцелоп – на этот раз в стаде есть свои малыши, и цесарки не прочь до-быть одного или двух из них на обед. Но сейчас есть и осложнение: на этот раз вместе с зайцелопами пришло несколько ндипинотериев саванн, и в отличие от зайцелоп, они це-сарок-аталант как раз пугают…но тут включаются непредвиденные обстоятельства: из-под земли вырывается брачный рой термитов. Большую часть своей жизни эти насекомые живут совершенно неприметно, на поверхность выходят только по ночам, чтобы попол-нить свой запас пищи, но сейчас эти термиты как раз покидают свой родной дом и уле-тают искать новый. На фоне солнца, которое отражается от местных речек и озёр почти металлическим блеском, эти обманчиво хрупкие бесцветные насекомые образуют очень красивую картину, но зайцелопы и ндипинотерии как раз пугаются – и если ндипиноте-рии просто застывают в недоумении, но зайцелопы бросаются кто куда, прочь от защиты больших зверей, чего и ожидали цесарки-аталанты: они бросаются на паникующих зве-рей, отбивают одну молодую зайцелопу и забивают её насмерть точными ударами острых клювов…прежде чем призывают своих птенцов особыми криками. Последние выбегают из густой травы – пушистые светлые шарики – и присоединяются к родителям. Те их кормят и оберегают, но не всегда успешно: уже два птенца погибло от взрослых мамб и горных водноваранов – таков круговорот природы. …Облака, которые идут с запада на восток, не волнуются этими вопросами – они участ-вуют в другом круговороте, круговороте воды в природе, и будут участвовать в нём до конца времён. Под ними находится другой мир, мир животных и растений, более хруп-кий и более сложный, и так будет тоже до конца времён.
wovoka: На дворе – ещё раннее утро, а уже жарко. Солнце начинает даже не греть, но жечь, даром, что пыль поднимается столбом и не так просто разобрать, а что тут собственно происходит недалеко от берега полноводного Нила? А это бородавочники-бегуны начали разбираться друг с другом насчёт первенства в стаде. Они более длинноноги, и, пожалуй, более легковесны чем их предки, но головы у них вполне свиные, с длинными рылами, усеянными шишками, и с не менее длинными, изогнутыми вверх клыками. Эти клыки можно использовать и как мотыги-топоры, корни деревьев и кустов выворачивать, и как сабли – от хищников отбиваться. Со стороны посмотреть – этакая помесь давно уже вымерших энтелодонов, дальних родственников свиней, с передней стороны, и не то лошадей, не то ослов – с задней. Но бородавочники-бегуны не непарнокопытные, (эти уже в Старом Свете вымерли), и не энтелодоны, а вполне себе «настоящие» свиньи, даром что несколько грациозные, если такое можно сказать о свиньях. Пыль из-под копыт по полю летит, пахнут бородавочники-бегуны вполне по свиному, развиваются в воздухе их длинные – с кисточками на концах – хвосты и гривы, раздаётся на всю саванну громкие хрюки и не менее громкие костяные стуки – самцы этих зверей друг друга на крепость проверяют, друг друга своими изогнутыми кверху клыками поразить пытаются. Пока без результата, коса нашла на камень, оба зверя – каждый вожак своего стада – равны друг другу по силе, и ловкости, и боевому опыту, но так долго это продолжатся не может… и над саванной внезапно раздаётся пронзительный визг. Оба стада смешались – бородавочники-бегуны являются стадными, общественными зверьми, и сородичей своих вообще-то вполне терпят, (битва вожаков была более ритуальной, чем настоящей, кстати), а уж когда грозит враг… а где он, враг? Водят бородавочники-бегуны рылами в воздухе, образовав общий защитный круг, нюхают, слушают, даже смотрят, (а зрение у них хоть и получше, чем у предкового вида, но тоже не ахти), но ничего не видно, ничего не слышно, только…слабый запах крови и смерти растворяется в воздухе. Где же враг? А враг уже утаскивает убитого им подсвинка в рощу… нет, не деревьев, но баобабовых опунций – гигантских древообразных кактусов. Со спины он похож на генетту-убийцу, но это не она, но её родственник, генетта-пантера. В отличие от генетты-убийцы, это животное редко нападает на бородавочников-бегунов, чьи острые клыки и мощные головы могут убить даже взрослую генетту-пантеру, а успешный охотник, самец этого вида генетт, хоть уже и перешёл к самостоятельной жизни, но ещё довольно молод – только недавно родителей покинул. Но он довольно велик ростом и силён, сильнее среднестатичного представителя генетт-пантер, другое дело, что этот вид хищников, в отличие от генетты-убийцы, весьма пластичен экологически и генетически, и не имеет такой специализации, как генетта-убийца, саблезубое чудовище северной Африки. Иногда это бывает и недостатком, но сейчас – совсем нет: самец генетты-пантеры убил почти взрослого подсвинка бородавочники-бегуна, оттащил его под шумок в рощу кактусов, и теперь ест, только за ушами хрустит. Будучи саблезубым хищником, генетта-убийца должна есть достаточно осторожно, чтобы свои «сабли» случайно не сломать; к более мелкой генетте-пантере это не относится, но у неё свои сложности: более крупные хищники или падальщики могут добычу и отобрать, поэтому она и ест быстро. Но в данном случае недостаточно быстро: под резкое хлопанье крыльев на мёртвого подсвинка приземляется и садится довольно крупный грифовый дятел, и угрожающе кричит. Самец генетты-пантеры перестаёт есть, загибает уши назад, топорщит усы и угрожающе рычит. Грифовый дятел наносит ему удар клювом, и почти попадает зверю в морду – просто не сумел дотянутся. Генетта-пантера не желает больше рисковать, и отскакивает в сторону. Инцидент исчерпан, и грифовый дятел поворачивается к своей подруге, которая сидит на стволе баобабовой опунции и приглашающе кричит ей, расправив свои крылья в доминантной позе. Но самец генетты-пантеры видно действительно не типичный, т.к. он резким прыжком подскакивает к своей бывшей добыче, хватает её пастью за круп и резким движением головы и шеи отрывает от неё заднюю часть – круп и задние ноги – и убегает во весь опор, с двумя грифовыми дятлами ему и подавно не справится. Грифовым дятлам, однако, не до него – пернатый горе-победитель от этого рывка свалился с мёртвого подсвинка на землю спиной, и теперь отчаянно пытается вернутся в вертикальное положение, под истошные крики тревоги себя и своей подруги, пока на сцене не появился какой-нибудь новый хищник, который и с грифовым дятлом может справится, но на этот раз им везёт, и падальщик принимает правильное для него положение без каких-нибудь неприятностей. Он немедленно начинает озирать окрестности, но всё тихо – даже самец генетты-пантеры исчез с горизонта со своим трофеем. Можно приниматься за еду, и грифовые дятлы начинают это и делать, пока более мелкие дятлы-костоломы ждут своей очереди. Тем временем самец генетты-пантеры время тоже не терял. Он забежал за другую баобабовую опунцию, подальше от грифовых дятлов (и кого-нибудь ещё) и собирается продолжить трапезу. Но он не успел: кто-то поджарый и крапчатый подскочил к его трофею и дёрнул за одну из ног; самец генетты-пантеры машинально не отпустил свою добычу, и она разваливается надвое: одна из ног остаётся у самца в пасти, а вторая – у нового лица, ещё одной генетты-пантеры, на этот раз самки. Оба зверя примерно одного возраста, оба недавно стали самостоятельными, но если самец покрыт скорее пятнами медного оттенка, то самка – более светлая, покрытая скорее чёрными крапинами, чем пятнами, без оттенков. Это не другой вид или даже подвид, но просто цветовая морфа, для генетт-пантер это дело обычное, иногда даже в одном помёте бывают разноокрашенные малыши, (особенно если сами родители окрашены по-разному). Другое дело, что если самец генетты-пантеры пришёл в эти места с юга, то появившаяся теперь на сцене самка родилась более близко, в этих местах, и ей в последнее время не очень везло на охоте: эта нога подсвинка бородавочника-бегуна первая её еда за несколько дней, и она поедает её с жадностью. Самец генетты-пантеры поедает свою часть добычи, впрочем, не менее быстро, а потом берёт, и раскалывает ногу, чтобы съесть и костный мозг. Самка, которая успела обглодать свою ногу подсвинка до костей тоже, немедленно набрасывается и отталкивает его от расколотой кости. Самец генетты-пантеры тотчас бросается в контратаку, самка уворачивается, самцу под нос попадает вторая обглоданная нога подсвинка, и он её тоже раскусывает, после чего он поедает этот костный мозг, а когда самка косится на него, самец угрожающе ворчит. Это действует, самка понимает, что тут ей ловить, видно, больше нечего, и она уходит, пережидать зной африканского дня где-нибудь в тени. Всё ещё ворча, самец следует за ней; на земле остаются только обглоданные и расколотые кости подсвинка бородавочника-бегуна… Генетты-пантеры идут по роще баобабовых опунций. Крупных зверей и птиц не видно, даже грифовые дятлы уже успели съесть свою долю мёртвого подсвинка и перелетели переварить съеденное; теперь на костях время дятлов-костоломов, которые активно добывают собственную пищу. А ещё другие виды дятлов – вроде бы – ищут корм в более привычных для этих птиц местах – на стволах баобабовых опунций: то на одном древообразном кактусе, то на другом можно увидеть отверстия, которые похожи на дырки дятлов, когда те долбят древесину «настоящих» деревьев в поисках насекомых. Тут насекомые тоже есть: в глубине отверстий можно заметить некое движение и шевеление, которое выдает там присутствие насекомых, а точнее говоря – их личинок, личинок местных жуков, аналогов древоедов, зулалов. Самец генетты-пантеры начинает ими интересоваться и нюхать. Его новая знакомая увидев это фыркает, не то предупреждающе, не то презрительно. Услышав это, самец резко подскакивает к ней, и оба зверя становятся на задние лапы и дерутся-боксируют передними, но без особой злости: они оба уже относительно сыты и вообще на дворе уже слишком жарко, чтобы драться по-настоящему просто так. Это, скорее, просто попытка выяснить, кто в паре главный, вроде того, как в более ранние, утренние часы, это делали вожаки двух стад бородавочников-бегунов, но сейчас уже слишком жарко, и оба зверя уже слишком устали и насытились, чтобы драться по-настоящему, поэтому они покидают это место в поисках тени. Самец генетты-пантеры не знает, но ему повезло: личинки зулала, переваривая сок баобабовой опунции, вырабатывают слабо наркотическое вещество, которое действует плохо на организм генетты-пантеры, и может привести к болезни, и даже убить её – но это в случае генетты-пантеры. Для других позвоночных зулалы и их личинки являются как раз кормом – но речь идёт не о дятлах. Нет, по стволам баобабовых опунций как раз и скачут какие коричневато-зеленоватые птицы, и своими лапами и жесткими, направленными вниз, хвостами, они напоминают дятлов, но вот их тёмные головы, отороченные золотыми кольцами-воротниками, указывают в них чистопородных попугаев – перед нами неразлучники-дятлы, своеобразный аналог дятлов и поползней более умеренных широт. Долбить древесину или чего-нибудь другое, как настоящие дятлы, эти попугаи не могут – у них не те клювы и черепа, зато вот оторвать кусок коры или прорвать в ней дыру – как раз да. Личинки зулала почти прозрачны, т.ч. отличить их от «древесины» баобабовой опунции на глаз не так уж и просто, но неразлучники-дятлы с этим делом справляются: и зрение у них, и слух достаточно тонки, чтобы вычислить присутствие личинок зулалов в баобабовой опунции, но особую роль тут играет нюх: когда достаточное количество личинок зулалов собирается под корой баобабовой опунции, то из этого места начинает исходит своеобразный запах, попугаи-дятлы чуют его, подлетают туда, и разрывая кору, добывают личинок зулалов. После этой операции на стволах баобабовой опунции остаются следы-отверстия, которые привлекают и взрослых зулалов, которые откладывают туда новые яйца, которые вылупляются в новых личинок, которые служат кормом попугаям, и других животных; так, к отверстию на стволе баобабовой опунции, которое раньше заинтересовало самца генетты-пантеры, теперь подлетают пчёлы, но не простые, а из семейства т.н. галиктид, которые начинают сосать водянистый сок баобабовой опунции, набивать им свои зобы, и относить его в свой улей, чтобы накормить им и других взрослых пчёл, и своих личинок. На другом отверстии, сделанном попугаями, работают уже не пчёлы, но птицы, но не попугаи-дятлы, а ласточки, внешне похожие на деревенских ласточек Голоцена, но в отличие от них, эти птицы вертикально передвигаются по стволам баобабовых опунций так же легко, как это делают настоящие дятлы и попугаи-дятлы; но их клювы не могут пробить кору баобабовых опунций, но это им не надо. Этот вид ласточек ловит мелких насекомых и других беспозвоночных на поверхности коры…а также из отверстий, которые проделывают в коре попугаи-дятлы и другие животные. Там, опунцивые ласточки, (а этот вид ласточек называется так), добывают себе и еду, и питьё; впрочем, сами попугаи-дятлы тоже. И они, и ласточки, и пчёлы-галиктиды, и сами жуки-зулалы, получают и еду, и питьё, и стол, и дом, и всё-всё-всё в рощах баобабовых опунций и почти никогда их в течении своей жизни не покидают. А вот другим животным, более крупным, чем ласточки, попугаи, или пчёлы, нужен другой корм, чем баобабовые опунции или переработанные из них продукты, да и питьё тоже. С небес на скачущую по стволу ласточку внезапно спикировал… сокол. Солнечный сокол, один из последних «настоящих» дневных хищных птиц Старого Света Неоцена. Окрашенный ярко, в «солнечные» оранжевый и желтый цвета, эта птица схватила ласточку прямо со ствола баобабовой опунции, и утащила её на ветку другого растения, где у него и было гнездо. В нём – соколиха и почти взрослые уже птенцы, но пока их кормят оба родителя – но скоро уже соколята станут на крыло, и покинут родной дом навсегда. Как и многие другие сокола Голоцена и Неоцена, солнечные сокола вне гнездового периода – птицы-кочевники, они летают и ловят добычу по всей Африке, но вот гнездится в джунглях избегают, а вот рощи баобабовой опунции – для них это самое то. Солнечный сокол – не очень крупная птица, но отважная, и, как и другие настоящие сокола, это превосходный летун. Даже грифовые дятлы, будучи пропорционально крупнее и сильнее соколов, предпочитают облететь их гнездо стороной – да и вообще они уже наелись падали, и теперь летят к Нилу напиться… И стадо бородавочников-бегунов тоже идёт мимо рощи баобабовых опунций к Нилу, чтобы удалить свою жажду. Несмотря на то, что именно из этого стада самец генетты-пантеры утащил подсвинка, эти свиньи находятся в хорошем настроении, и уже почти забыли пропажу одного из их членов: этот вид диких свиней особенно высоким уровнем интеллекта не отличается. Тот самец генетты-пантеры, кстати, и его новая знакомая тоже тут только выше по течению, и тоже пьют воду. Они не прочь поймать нового поросёнка или подсвинка из этого стада, но пока бородавочники-бегуны настороже, и поймать одного из них будет нелегко. Поэтому, вместо свинины, эти звери выловили в прибрежной грязи небольшую пресноводную черепаху и теперь пытаются вытащить её из панциря. Пока не очень получается, панцирь не поддаётся… Тем временем бородавочники-бегуны всё ещё утоляют жажду, а их поросята уже напились и играют друг с другом в догонялки. Визг, писк и шум по всей округе…когда из воды вышла большая, рогатая туша и угрожающе заревела. Внешне, этот новый персонаж напоминает более привычных для бородавочников-бегунов плоскорогов, и является их родственником: это ишисонга, ещё один член семейства плоскорогих, но в отличие от своих родственников он предпочитает жить в воде, а не на суше, и ведёт более сумеречный образ жизни, чем большинство других гигантских потомков дамана – но этот ишисонга является ещё относительно молодым самцом, который проиграл битву за гарем более зрелому сопернику, (который оным гаремом и владел), и теперь бродит в одиночку по нильским зарослям, и ищет, на ком бы сорвать свою злость – а тут вот стадо бородавочников-бегунов и подвернулось. Ишисонга – это очень серьёзный противник, гораздо сильнее и массивнее бородавочника-бегуна, но вожак стада подскочил к более сильному зверю и ударил его своими клыками. Кожа у ишисонги толстая и прочная, но клыки более мелкого и верткого бородавочника-бегуна её рассекли без проблем. Раны неглубокие, но обидные, и ишисонга замотал собственной рогатой головой – попал бы по бородавочнику-бегуну, убил или покалечил бы его немедленно, но тот уже решил, что скромность вожака украшает, и убегает за своим стадом со всех ног; ишисонга со злости ревёт, и его рёв заглушает предсмертный визг одного из поросят бородавочника-бегуна: увидев эту суматоху, и заметив, что обычный порядок стада распался, хищники бросились наперерез одному из поросят, сбили его с ног, и задушили – а затем оттащили его подальше от места убийства, в прибрежные заросли Нила, и теперь едят его со всем энтузиазмом, пока к ним не прибыли другие хищники или падальщики, и не отобрали у них добычу…но пока в округе никого нет: рев ишисонги всех распугал, а сам он не по зубам практически никому из местных хищников… Тем временем стадо бородавочников-бегунов добежало до привычных для них мест: тут они принимают пылевые ванны: эти звери не очень любят купаться в воде, там на них нападают черепахи-крокодилы, а вот в пыли с удовольствием – но их злоключения ещё не кончились: из зарослей ещё высокой и зелёной травы, (сезон дождей кончился в этом году ещё недавно, и свежей зелени в окрестностях ещё много), на стадо набрасывается генетта-убийца, целясь одному из бородавочников своими страшными клыками в шею… И попадает сама под прямой удар самого свина, и этот удар настолько силён и страшен, что он не только разрубает на двое череп хищника, но и отбрасывает его прямо в кучу навоза… Чего навоза? Ндипинотериев. Пылевая ванна бородавочников-бегунов расположена рядом с тропой этих гигантских потомков даманов, и теперь их силуэты уже появляются в дневном мареве на горизонте… Как и другие потомки даманов, ндипинотерии – травоядные звери, и на бородавочников-бегунов не нападают…как и на других животных, естественно. Тем не менее, бородавочники-бегуны уважительно отходят в сторону, и ждут, пока более крупные звери не удовлетворят свою нужду и не сделают свою навозную кучу ещё больше. …Справедливости нужно заметить, что в данной куче присутствует не только их навоз: сверху эта куча покрыта белыми кляксами птичьего производства – и солнечных соколов, и грифовых дятлов, и всякой пернатой мелочи, которая ловит на этой куче разных беспозвоночных, вроде мух, а по бокам можно заметить следы и других зверей, и в первую очередь – бородавочников-бегунов, чьи тёмные «орешки» лежат по бокам кучи ндипинотериев, пока последние не погребут их новым материалом, что делает эту «их» кучу более разнородной, чем в других местах – а сейчас они погребли мёртвую генетту-убийцу – она уже пахла их кучей, а зрение у ндипинотериев не очень, мозги тоже, и они труп даже не заметили. Вместе с трупом опорожнившие свои кишечники ндипинотерии погребли и некоторое количество сидевших на нём траурных парусников, но это уж точно не беда: погибшие бабочки пойдут на корм проживающим в навозе личинкам оводов; мёртвая гиена-убийца тоже. Пока одни ндипинотерии ещё продолжают какать, другие уже идут в рощу баобабовых опунций, провожаемые уважительными взглядами бородавочников-бегунов… но совсем не есть: эти древообразные кактусы не очень-то по вкусу ндипинотериям, и эти звери идут туда… чесаться. Молодые баобабовые опунции покрыты длинными, острыми и прочными колючками, способными отпугнуть любого крупного травоядного зверя, который захотел бы иначе их объесть, но ндипинотериям этого как раз и нужно: облюбовав одну такую молодую баобабовую опунцию, эти звери начинают использовать её как расчёску, трясь о неё боками, и избавляясь таким образом и от старой шерсти, и от кое-каких паразитов. Одному ндипинотерию, кстати, совсем уж невтерпеж почесаться. Но он ещё не достиг взрослых размеров, место его в иерархии стада довольно невысокое, т.ч. ему своей очереди ещё ждать и ждать. Он нетерпеливо озирает окрестности…и вдруг видит ещё одну молодую, ещё колючую баобабовую опунцию. Он немедленно трусит к ней, пристраивается поудобнее, и начинает чесаться. К нему присоединяется ещё несколько ндипинотериев, тоже невысокого ранга в стаде. Один из них даже встаёт – рывком – на задние лапы и чешет о колючее растение свои окорока, и там удачно, что одна из длинных острых колючек попадает прямо в свищ, образованный там работой одного из африканских неоценовых оводов, отчего этот свищ резко лопается, и молодой кактус оказывается обрызган содержимым свища – а, впрочем, и без этого и эта молодая баобабовая опунция, и вторая выглядят не лучшим образом: их ветки погнуты, колючки обломаны и притуплены, даже стволы изогнуты. Но что для растения плохо, для других как раз хорошо: как только ндипинотерии уходят из рощи, опунцивые ласточки немедленно начинают подлетать к пострадавшим кактусам и собирать шерсть для своих гнезд. Пока они заняты этим, к одному из пострадавших кактусов подлетает длинноусый жук – взрослый зулал – и выдвинув яйцеклад, (т.к. это взрослая самка), откладывает туда свои яйца. Это не остаётся незамеченным, один из местных попугаев-дятлов видит это…но он также видит парящих в небе охотящихся солнечных соколов, и предпочитает оставаться на стволе «своей» баобабовой опунции и не искушать судьбу, даром что и день уже клонится к вечеру, и впору уже начинать думать о ночлеге. Тем временем ндипинотерии, обновив свою кучу и расчесав свои колтуны, идут к Нилу напиться, и – встречаются с ишисонги. За долгий африканский день этот водный родственник плоскорога ничуть не успокоился, но гонял всех зверей, которые приходили сюда напиться, но вот ндипинотерии оказываются сами не робкого десятка, и их вожак сам угрожающе вопит в ответ на угрозу ишисонги. Тогда ишисонги переходит от слов к делу, и наносит своим рогом удар по ндипинотерию, по его рёбрам. Удар хоть и скользящий, но если бы на месте ндипинотерия был бы тот же бородавочник-бегун, то он умер бы на месте, но вот ндипинотерии сделаны покрепче: получив удар, вожак-ндипинотерий одним рывком встаёт на задние лапы и обрушивает на ишисонги, на его шею, весь вес своего немалого тела, ломая ему таким образом шею и убивая мгновенно. Да, в природе не всё в крови и когти, и клыки, и межвидовые конфликты между травоядными происходят редко – но всё-таки происходят, и иногда…с летальным исходом. Покончив с ишисонга, ндипинотерии идут к Нилу, напиться. Мёртвый же ишисонга остаётся на суше, привлекая внимание падальщиков. Генетты-пантеры, разумеется, в их числе: не меньше четырёх подходят к погибшему великану, и если большинство из них имеют типичную окраску для этих мест: тёмные пятна-крапины на светлом фоне, то у одной из них – вместо пятен густые, вытянутые, размазанные мазки жирно-чёрного цвета, случай частичного меланизма. Несмотря на этот факт, эта генетта-пантера не похоже, чтобы страдала в своей жизни, или чтобы её сородичи её активно притесняют: она начинает рвать кожу на мёртвом ишисонги с меньшим энтузиазмом, чем остальные генетты-пантеры. Внезапно вечернюю тишину нарушает грубый, пронзительный, свиной визг, и на сцене появляются бородавочники-бегуны. Как и другие дикие свиньи, они не прочь порой поесть падаль, а генетты-пантеры – это не те «настоящие» хищники, которых бородавочники-бегуны боятся целым стадом. Они подходят к мёртвому ишисонги, вспарывают его кожу своими клыками, и тоже начинают есть падаль. Вслед за бородавочниками-бегунами появляется и та пара генетт-пантер, что следовала за этим стадом весь день – местная самка и самец с юга. Остальные генетты-пантеры прекращают есть ишисонги, и начинают знакомиться с новыми, и меряться с ними силами, выясняя, кто тут главный. Это длится не очень долго, эти бои – больше похожие на боксёрские поединки – длятся недолго, и покончив с ними, все генетты-пантеры – а их уже не меньше полудюжины, а то и больше, идут к мёртвому ишисонги и снова начинают поедать его. Тем временем на небе уже потухла и заря, солнца и следа нет, зато в небесах поднимается полная луна. Прошёл ещё один день в неоценовой Африке.
wovoka: …Ночная прохлада уже начинает сменяться утренней жарой, (а днём вообще обычно ца-рит зной, и его лучше пережидать в убежище, в тени, а то и помереть от теплового удара можно), но травоядные звери ещё не спешат покинуть пастбище. Задают темп, конечно, массивные ишисонги, полуводные родственники ндипинотериев и плоскорогов. В связи с их специфическим образом жизни у них более тонкая кожа, чем у их полностью назем-ных родственников, но пока небо ещё только-только светлеет, утренняя заря только нача-лась, и ишисонги по-прежнему пасутся на суше, поедая траву, (вернее – травянистые рас-тения). У этого дела свои неудобства, не будем лукавить. На головах этих зверей, как и у их род-ственников, плоскорогов и абад, есть рог, который у взрослых зверей, и особенно у вожа-ка-отца стада, довольно длинный…но по сравнению с другими крупными африканскими зверьми, у ишисонг ещё и довольно гибкая и длинная шея, (да и сам он достаточно строен и худощав по меркам мегафауны), т.ч. эти потомки даманов могут изогнуть шею так, что-бы откусить себе ещё травы. Это, конечно, несколько уязвимая поза – в неоценовой Аф-рике живут и такие хищники, что и на таких великанов могут напасть – но поэтому иши-сонги живут обычно группами, плюс… Плюс рядом с единорогими великанами, (как и у других рогатых потомков дамана, рог на голове этих зверей только один) пасутся и другие звери: они довольно разнообразные: одни около 90 см в высоту в плечах, другие больше метра; одни покрыты темно-коричневым мехом, другие красновато-коричневым, а третьи и вообще каштановым, но всё это одни и те же животные: африканские болотные зайцелопы. Как и все зайцелопы и родственные звери, это довольно робкие и осторожные звери, которые практически все-гда настороже, и даже сейчас то одна зайцелопа, то другая перестаёт кормиться и озирает окрестности, даром что мало кто из хищников осмелится напасть на их могучих соседей, но пока в округе всё тихо. Зайцелопы и ишисонги получают друг от друга выгоду – пока они вместе, врагу труднее подкрасться их общему стаду, а друг друга они не объедают: на берегах Нилы обычно всегда полно растительности, но эта часть северной Африки довольно пустынна и суха. В Голоцене, во времена человека, люди-египтяне говорили, что всегда можно узнать, где проходят границы этой реки: одной ногой можно стоять на чёрной плодородной почве пропитанной водой при разливах, а другой на сухой и бесплодной почве пустыни. С тех прошло много-много веков, люди-таки исчезли с лица земли, но аксиома остаётся верной, и в этих местах действительно можно заметить границу разливов Нила: по одну сторону там чёрная и жирная земля, которая всегда поросла травянистыми растениями, а по дру-гую сторону почва гораздо суше и песчаннее, и травянистых растений там гораздо мень-ше – зато там растут рощи древообразных кактусов – баобабовых опунций, которые как раз наводнения не очень любят, но пока наводнений ещё нет – на дворе стоит самый ко-нец северо-африканской засухи, и многие местные жители уже на исходе своих сил, фи-зических и душевных, как бы они не были изначально велики. Бородавочники-бегуны пасутся вдалеке от зайцелоп и ишисонг: не те, не другие их осо-бенно не любят; как и некоторые другие неоценовые свиньи, эти животные почти не едят растительной пищи, но предпочитают ей животную, и даже болотные зайцелопы не все-гда от них в безопасности – и поэтому тоже сейчас они предпочитают пастись у воды, подальше от быстроногих свиней. Оные свиньи, кстати, не в духе – они уже съели практически всех местных мелких жи-вотных, птиц и пресмыкающихся, которых могли поймать, и теперь действительно косят-ся на болотных зайцелоп – не пора ли попробовать? Сложность в том, что этот вид зайце-лоп как раз приспособлен для жизни у воды и в воде: их широко расставленные копыта делают их неуклюжими на твёрдой почве, а вот в грязевой и болотистой они гораздо ма-невренней и уверенней бородавочников-бегунов. Внезапный порыв утреннего ветерка вдруг доносит до бородавочников-бегунов новый, неприятный запах – запах кошки-герцога. Молниеносно свиньи собираются в круг, высо-вывая наружу свои мощные рыла и острые клыки, но запах больше не повторяется – вид-но пронесло, и они снова возвращаются к мысли про зайцелоп… А с кошкой-герцогом – вернее, с котом, произошла пренеприятная история: этот молодой зверь, вместе со столь же молодой самкой, пришли сюда с юга в поисках лучшей доли – этот сезон засухи был довольно суров, и им места на юге пока не нашлось. Всё хорошо, но эта пара была молодая, и не очень-то подходящая друг другу, т.ч. было маловероятно, что они останутся вместе больше, чем на один сезон – а тут у самки настала пора рожать, и она, забравшись в укромный угол кактусиной рощи прогнала самца вообще прочь, во избежание внутривидового каннибализма – у хищных зверей есть такой грех. Самец кошки-герцога, молодой, и любопытный, и самоуверенный, немедленно отправился прочь, на поиски новых приключений, и он их нашёл. …Сабор, самка генетты-пантеры и сама молодая мать, выбрала место для родов не очень удачно – под несколькими засохшими и упавшими баобабовыми опунциями. Их основ-ное преимущество – слишком узкий вход для кошки-герцога, и последний только может шарить там своей лапой, почти доставая до молодой матери и её малышей. Сабор – не робкого десятка, плюс испуганный писк её малышей будоражит её материнские чувства и смелость, но последние недели до родов были довольно голодными, в одиночку ей успешно охотиться не получалось, а вот вместе… Обычно генетты-пантеры не охотятся сообща, но мать Сабор (и её брата) была несколько крупнее и агрессивнее их отца, часто следовала за ним на его охоте, нередко отгоняла его потом от добычи, и ела её сама, вместе с детьми. Сабор пробовала это делать тоже, но отец её детёнышей, Чуи, как раз покрупнее и посильнее её, и как раз не очень-то Сабор боялся, т.ч. Сабор не столько его прогоняла, сколько он с ней делился, благо что иногда они и вместе охотились. Это-то полбеды, но Чуи, (а вместе с ним и Сабор) изначально охотился на бородавочников-бегунов, на их поросят и подсвинков, но их к концу засухи осталось мало – или погибли, или выросли во взрослых свиней, а на них так просто не поохотишься, особенно беременной, т.ч. Чуи и Сабор пришлось искать новый источник корма, а это было не так просто из-за засухи, а там и роды наступили, и теперь Сабор од-на, ещё слабая после родов, наедине с котом кошки-герцога, и- И по всем правилам последний должен был разорить её нору и разорвать и её, и её детё-нышей – хищники близких друг к другу размеров не уживаются друг с другом, и генетта-пантера достаточно велика ростом, чтобы кошка-герцог считала её соперником, (как в Голоцене волк считал койота), и убивала её, если могла. Но тут всё пошло не по правилам – появился молодой отец семейства, самец генетты-пантеры Чуи. Последний изначально был не в духе – еды мало, без помощи Сабор её так просто не поймать, а крупная черепаха-крокодил почти не поймала его самого. Вдобавок, в округе Чуи чует запах, похожий на Сабор – запах её однопомётного брата. Южнее, откуда Чуи и прибыл сюда, на берега Нила, у самцов генетт-пантер территории покрывают территории нескольких самок, (этот вид более полигамен чем кошка-герцог, например), но других самцов не терпит – при встрече будет драка, порой и с летальным исходом, но тут… За-пах брата Сабор слишком похож на её, а Чуи привык к Сабор, плюс не так ещё давно они регулярно совокуплялись, т.ч. запах её брата, похожий на её, смущает и раздражает Чуи, даром что он более крупный и агрессивный чем типичный представитель их вида. И вот тут он заходит в ту часть кактусиной рощи, где Сабор окопалась, чтобы родить, и видит самца кошки-герцога, который шарит лапой под опавшими древообразными какту-сами, и слышит какой-то писк. Большинство генетт-пантер предпочло бы убежать – с кошкой-герцогом им обычно не справиться, но у Чуи агрессивность и раздражение на данный момент забивают все остальные чувства, и он срывается с места прямо вперёд, идя прямо в лоб. Генетта-пантера не так бесшумна, как настоящие кошки, и самец кошки-герцога успевает услышать новый шум и развернуться. Глаза горят, когти выпущены, зубы оскалены – настоящий звериный герцог! Чуи врезается в него на полной скорости, и вцепляется в кошачье горло с такой силой, что оба зверя встают на дыбы. Тут и Сабор подоспела: выскочила из норы и вцепилась врагу в загривок, до самых шей-ных позвонков. Она не так сильна, как Чуи, да и ещё не полностью оправилась от недав-них родов, но это и неважно: их тут двое, и кошка-герцог падает под их общим весом – всё заняло не больше нескольких минут, но самца кошки-герцога уже нет в живых. Сабор несколько минут смотрит и на Чуи, и на их трофей, после чего оттаскивает мёртво-го кота в сторону и начинает интенсивно поедать. Хищные звери обычно друг друга не едят, но Сабор слишком голодна, чтобы быть разборчивой. Чуи обычно этого бы так не оставил, но тут из логова Сабор слышится слабый писк – их детёныши ищут маму. Вместо мамы в их дом всовывается усатая-волосатая мора их отца и начинает их обнюхивать. Не только кошки-герцоги имеют случаи кронизма, генетты-пантеры тоже; если бы на месте Чуи были бы его братья, (особенно однопомётные), то именно это бы и случилось, но в этом случае – нет, Чуи просто задумчиво их обнюхивает, облизывает, и вылезает – задом вперёд – обратно. А Сабор уже почти съела покойного кота и лишь сейчас вспомнила о детях. Но кровью не пахнет, смертью – их – тоже, лишь Чуи сидит и смотрит на её – и Сабор его облизывает: видно, таким образом её родители умиротворяли друг друга в разных ситуациях. Чуи это не знает, Чуи только чихает, и машинально лижет её несколько раз, после чего Сабор ухо-дит обратно в свою нору, кормить малышей, а Чуи оттаскивает остатки врага, доесть их. …Пока генетты-пантеры занята собственной драмой, самка кошки-герцога, не зная, что её самец уже никогда к ней не вернётся, решает идти на рисковый шаг – пойти охотиться. Она родила раньше Сабор, и оправилась раньше, но она голодна. Будь она взрослее, с самцом, который жил и охотился с ней уже долго, она бы положилась на него, но она до-статочно молода и самоуверенная, чтобы так не поступить. Это очень рискованно, сейчас её котята слишком молоды и беспомощны, чтобы быть в опасности даже от крупных змей и птиц-падальшиков, но их мать это не понимает и уходит на охоту. Это достаточно сложный процесс, тем более, что в одиночку кошка-герцог охотится ху-же, чем в паре, но тут ситуация сложилась иначе – зверь выбежал на ловца. Это свинья (в смысле самка) бородавочника-бегуна напуганная и взмыленная. Она даже не замечает хищника, пока кошка-герцог не сбивает её с ног. Для своего размера бородавочник-бегун – очень сильный и крепко сложенный зверь, та же генетта-пантера никогда бы не напала на взрослую особь в одиночку, но кошка-герцог делает это без труда; её челюсти смыкаются на мягком и коротком горле свиньи, а когти задних лап рвут ей бок и брюхо, пока свинья не помирает, после чего кошка-герцог от-таскивает её в глубь рощи, поближе к своим котятам, чтобы и поесть, и держаться к ним поближе, (она уже начинает понимать, что бросать их, особенно надолго, нехорошо). От-куда взялась такая удачная добыча она не знает, да и не интересуется, а причина в этом – опять же местные генетты-пантеры.
wovoka: Значит, Чуи утащил остатки кошки-герцога подальше от Сабор, чтобы доесть их в одино-честве, (он-то тоже голодный), когда ему навстречу вышло стадо бородавочников-бегунов. Тоже голодных, и намеренных отбить остатки добычи у более удачливого охот-ника, кем бы он не был. Действующее сообща стадо бородавочников-бегунов – это сила, с которой одинокой ге-нетте-пантере не справится, и Чуи предпочитает отступить – залезть на ближайшую баобабовую опунцию за его спиной. Тут бы истории и конец, бородавочники-бегуны вполне настроены на то, чтобы растащить обглоданный скелет на отдельные кости, когда в одного из них, сбоку прыгает генетта-пантера. Это животное – не Сабор, но её брат, и его история, та же самая, что и Чуи – последние недели этой засухи были довольно голодными, а этот зверь в целом меньше и слабее Чуи, чтобы успешно напасть на бородавочника-бегуна, но голод не тётка, и видя, что послед-ние отвлеклись, он решается рискнуть. Стадо бородавочников-бегунов – это сила, которая вполне может втоптать одинокую ге-нетту-пантеру в землю, но это стадо – пуганное: не только Чуи и Сабор на них уже регу-лярно охотились долгое время, (и довольно успешно), но недавно их старого вожака ута-щила под воду черепаха-крокодил, (сама прибывшая сюда потому что её старый дом со-всем уж обмелел из-за засухи), а новый чувствует в новой роли ещё неуверенно, поэтому стадо рассыпается и бросается наутёк. Чуи тоже не подкачал – спрыгнул с опунции на того же бородавочника-бегуна, и вместе обе генетты-пантеры повалили его и загрызли. После чего Чуи рявкнул на соперни-ка…отодвинулся от него подальше и стал есть, подчёркнуто его игнорируя. Он не знает, что с ним делать, но знает, что он меньше и слабее, и если что, то справится с ним даже голодный. Но тот не пытается даже начать конфликт, а уходит в глубь рощи, к ещё одной норе, выкопанной под корнями очередной баобабовой опунции каким-то животным. Там ещё одна самки генетты-пантеры – его. Самец подходит к ней и начинает издавать звуки – он пытается воспроизвести те, которыми переговаривались его родители в спорах за добычу. Сейчас ситуация совершенно не та, но он ничего другого придумать не может, но это действует. Из норы выходит самка генетты-пантеры, покрытая жирными тёмными мазками-полосками и недоумевающе смотрит на самца – она тоже голодна, но не ожидала его возвращения – у генетт-пантер это не принято. Но…она голодна, запах свежего мяса приходит довольно близко, и в целом в её облике есть какая-то покорность судьбе – что будет, то будет. Поэтому она уходит поесть, даром что это опять ненужный риск. Но ей везёт – Чуи игнорирует её, (самцы этого вида более терпимы к самкам), и продол-жает есть. Новоприбывшая быстро уминает довольно большое количество мяса и быстро бежит обратно к своим детям – но там всё в порядке, хотя они и проголодались. Сложно сказать, почему их отец их не съел, (даром что сам голодный). Сказались отцовские по-кладистые гены, наверное, несколько подавляющее типичную для этого вида агрессию к сородичам-чужакам… Пока генетты-пантеры пируют, самка кошки-герцога дотащила собственную свинью к себе, а там пополнее – ещё одна самка того же вида, отощавшая и голодная, да и постарше возрастом. С ней один-единственный котёнок, тоже меньше и темнее чем другие. Как она сюда попала? Это трагическая история: более молодой и сильный соперник сумел убить её самца, (кошки-герцоги дерутся на смерть редко, но бывает), после чего пошёл на неё, и она едва успела спастись сама со своим последним детёнышем. К счастью, последний унаследовал материнскую выносливость, но силы обоих на исходе, а у новоприбывшей уже и молока нет, поэтому она со всех сил подлизывается к законной хозяйке и демон-стрирует свое подчинение – и это действует. Хозяйка логова её не прогоняет, но даже де-лится с ней свежей свининой, и та её естественно ест. Ну а у котят и подавно проблем нет: все они ждут, пока взрослые наедятся, после чего те их кормят скопом, не разбирая, кто чей. А вот у стада бородавочников-бегунов почти наступил переломный момент: слишком много членов стада погибло в этом месте, и похоже, что пора им отсюда уходить, несмот-ря на засушливую жару. В округе вообще всё тихо – ишисонги залезли обратно в воду где им не страшно дневное светило, болотные зайцелопы сидят в прибрежных зарослях, (кстати тоже уже весьма обглоданных и погрызенных), а черепаха-крокодил сидит в ому-те под противоположным берегом тихо-тихо – стадо ишисонг вполне может втоптать её хоть в землю, хоть в речное дно…и тут начинается дождь. Этот дождь пришёл слишком рано, до конца засухи ещё несколько дней или даже недель, и он прибыл не с той стороны – с запада, а не с юга или юго-запада, как обычно. Видно над Атлантическим океаном произошла слишком большая буря и некоторые из её остат-ков были загнаны даже сюда, на относительно сухие нильские берега, где и пролились на землю внеплановым грибным дождём. Почему грибным? А потому что из-под земли полезли грибы-грязевики – ярко-желтоватые, с красными пятнами. Они не похожи на мухоморы, потому что ими они не являются, даром что в Африку они прибыли из Европы, во время очередного ледниково-го периода – это отдалённый потомок дождевиков. Бородавочников-бегунов эти тонкости не волнуют – они, конечно, предпочитают расти-тельную пищу мясной, но голод не тётка, грибы не такие уж и растения, и вообще – это одно из немногих исключений из правил в меню этого вида, т.ч. бородавочники-бегуны их едят, если не сказать – пожирают, активно выкапывая их из жирной, влажной земли. И по мере их поедания настроение бородавочников-бегунов меняется прямо на противопо-ложное: взрослые звери начинают вести себя как молодые поросята, играть в догонялки и кататься по земле, махая ногами в воздухе. Еда есть, вода есть, жара пусть не на долго, но спала, чего ещё нужно дикой свинье для счастья? Только одно, (до брачного сезона ещё слишком рано) – покакать, и бородавочники-бегуны оправдывают своё имя, пробегая трусцой расстояние от берега до кучи. Куча, кстати, непростая – лепта бородавочников-бегунов тут тоже есть, и немалая, но большая её часть принадлежит к ишисонгам, а точнее – к самцу-вождю гарема. Как и дру-гие потомки даманов, эти звери имеют конкретные места для туалета, но они, как прави-ло, под водой на радость разным рыбам, амфибиям и другим животным; правда, они едят не столько этот навоз, сколько разных микроорганизмов и беспозвоночных, которые его как раз едят, а что останется, идёт на удобрение разной подводной и прибрежной расти-тельности, включая, кстати, и грибы-грязевики… Но вот глава гарема время от времени выходит на сушу и какает уже там – таким образом он помечает свою территорию, демонстрирует заочно свою здоровье и силу потенциаль-ным соперникам. Нет, днём и он обычно не любит покидать воду в это время года – мо-жет обгореть на солнце, но в виду дождя он решил рискнуть. Правда, выйдя на берег самца ишисонги поджидает своеобразный сюрприз: в поисках грибов бородавочники-бегуны практически раскопали весь берег, что делает его гораздо более труднопроходимым…только не для самца ишисонги, который действительно вполне силён и велик, чтобы пройти через эту грязь и выкопанные с корнем растения, и не для болотных зайцелоп, чьи копыта и ноги как раз приспособлены для подобного ландшафта. …Вообще-то эти робкие звери не любят выходить на собственно берег днём, но веселье бородавочников-бегунов было так заразительно, а грибы, даже их остатки, пахнут так вкусно, что болотные зайцелопы не удержались от соблазна, тем более, что и хищников в округе нет, а с ишисонгами они не конфликтуют; более того, несколько зайцелоп помо-ложе, ещё не сменившие подростковый каштановый мех на взрослый, следуют за ним – то ли из любопытства, то ли чтобы тоже покакать. Последнее, кстати, не просто так, а ре-зультат поедания грибов на организмы травоядных зверей – споры этого вида растут лучше, пройдя сквозь пищеварительную систему некоторых животных видов; другое де-ло, что и влияют они на разных зверей по-разному, но пока… Самец ишисонги дошёл до своей цели без проблем, и обнюхал её. Новые запахи появи-лись, но они знакомые – бородавочники-бегуны, которые и сейчас неторопливо ждут, ко-гда великан кончит своё дело, и они вернутся сюда. Болотные зайцелопы тоже, но они по-прежнему держатся подальше от бородавочников – мало ли что у них на уме, а здесь они гораздо быстрее зайцелоп. Самца ишисонги это не волнует: он поворачивается к куче задом и начинает делать своё дело, пока его гарем и дети занимаются этим же самым в воде и у воды: даже эти велика-ны уже начинают страдать от засухи, но не настолько же, а внезапный дождь и им приба-вил оптимизма, и Нил в этом месте начинает заметно мутнеть. В воде уже мелькают тела разных рыб…мелькнула голова на длинной шее, щёлкнули челюсти-ножницы, и черепа-ха-крокодил утащила особенно толстую и крупную рыбу к себе – кушать. Пока засуха не прошла, и она не сможет вернуться домой, подальше от ишисонг, она ведёт себя тихо, но тут и она поддалась общему энтузиазму и заморила червячка; от пойманного ей борода-вочника-бегуна уже остались одни только кости, и те обглоданные разной донной прес-новодной мелочью… В другое бы время ишисонги наверняка бы заметили рептилию, и прогнали бы её от гре-ха подальше либо убили, но сейчас они в слишком хорошем настроении, чтобы смотреть по сторонам. Обычно молчаливые звери, сейчас они вовсю разговаривают друг с дру-гом…в отличие от, скажем, генетт-пантер. Последние не очень любят дождь, (хотя и не так сильно, как кошки-герцоги, скажем), и предпочитают пережидать его в укромных ме-стечках. Брат Сабор залез в нору к своей (скажем так) самке, и теперь греется вместе с ней и малышами. Чуи так не поступил, он просто сидит на ветке баобабовой опунции и ози-рает окрестности, ибо он сыт. От убитого бородавочника-бегуна остались в основном од-ни кости после пиршества трёх генетт-пантер; возможно, Сабор тоже бы не отказалась от свинины, если бы Чуи поступил так, как сделал её брат, но это ему просто не пришло в голову, его родители так не поступали, да и потом Сабор тоже сыта; мясо кошки-герцога много хуже на вкус чем мясо бородавочника-бегуна, но пропорционально Сабор съела горе-агрессора почти целиком, не заботясь о качестве – голод не тётка. Но сейчас она сы-та и тоже дремлет в своём убежище вместе со своими малышами…и издаёт некие звуки – она инстинктивно имитирует своих родителей, когда те пытались уживаться друг с дру-гом мирно вне брачного периода… Дело усугубляется ещё и тем, что тут мало свободных земель и подходящих территорий для этого вида: на юге, где живут плоскороги и степные зайцелопы, генетты-пантеры контролируют большие территории, где могут встретиться друг с другом только несколь-ко раз в жизни. Но тут земли гораздо меньше, и по южным меркам, местные генетты-пантеры живут несколько в тесноте, им приходится уживаться друг с другом, кто как мо-жет… Чуи такие тонкости не знает, да и не интересуют они его. Но он слышит голос Сабор, спрыгивает с баобабовой опунции, и семенит туда, посмотреть, что там такое теперь про-исходит? Ничего, все на этот раз спокойно, никого другого там нет, а звуки слышат-ся…поэтому он засовывает голову в их нору, и поскольку других идей у него нет, он ли-жет Сабор в нос. Та немедленно просыпается и со сна цыкает на Чуи – чего он? Тот смот-рит на неё, смотрит, и за неимением других идей начинает её имитировать; получается своеобразно, но Сабор вылезает из норы, выталкивая самца из неё тоже, после чего начи-нает тереться об его подбородок – мало ли что? …Пока генетты-пантеры импровизируют на ходу, кошки-герцоги…сидят совершенно несчастные в своём собственном убежище. Оно гораздо более доступно дождю чем норы местных генетт-пантер, а кошки-герцоги дождя не любят, как и большинство других ко-шачьих – но что поделаешь? Ничего, они могут только сидеть и смотреть на своих котят, которые настолько наелись и пригрелись, что их даже дождь не будит; и на кое-кого ещё. По мере того, как дождь продолжает литься и в кактусиной роще тоже, жуки-зулалы, а вернее – их куколки, которые лежат в земле, начинают заливаться водой. Кому-то из них везёт, они вылупляются из куколок, вылезают из земли и лезут на баобабовые опунции, как можно выше, чтобы переждать дождь; но большая часть из них тонет и гибнет. Впрочем, на древообразных кактусах тоже полного спасения нет: попугаи-дятлы такого мелкого дождя не боятся, они скачут по этим гигантским растениям и поедают жуков. Чаще эти птицы едят личинок – взрослые жуки могут от них улететь, но в дождь они ле-тать не могут, чем попугаи-дятлы и пользуются. Но из-под земли лезут не только жуки, но и грибы. Родственники грязевиков с берегов Нила, и внешне – почти их полная копия; главная разница – в цвете: эти грибы бледно-белые, с зелёными пятнами. Взрослые кошки-герцоги обнюхивают их, чихают, и решают, что они им не нравятся – не так пахнут… И правильно – подобно зулалам, этот вид грибов получает хотя бы часть своей еды от корней баобабовых опунций, подобно также, как и орхидея-урушифила – от дерева смер-ти в Японии. Баобабовая опунция далеко не дерево смерти, но и у неё мало врагов среди травоядных позвоночных, и не только из-за колючек… Дождь кончается также внезапно, как и начался, но вода в Ниле уже заметно помутнела, и в этом тоже заслуга бородавочников-бегунов – они основательно раскопали берег в до-быче грибов, вырывая местные растения с корнями – они их не едят. Зато болотные зайцелопы едят, что они и сделали – съели эти выкопанные и вырванные растения, их корни и луковицы. После этого – пока – на этом берегу еды стало ещё мень-ше…и зайцелопы просто переплывают Нил на другой берег – на северный. Сразу чув-ствуется разница: тут ещё жарче и суше чем на южном берегу, даром что последствия внепланового дождя ещё ощущаются в воздухе, а не только в речной воде, мутной, от смытой и свалившейся туда земли (и испражнений тоже). Черепаха-крокодил этим не-медленно воспользовалась и всплыла заглотать снова воздуха. В другое время она, навер-ное, напала бы на переплывающих реку болотных зайцелоп несмотря на присутствие тут ишисонг тоже, но она уже сумела поймать и съесть крупную рыбу, и это ей хватит надол-го дольше чем хватило бы крупному хищному зверю схожих с ней габаритов, т.ч. пока болотные зайцелопы переплыли Нил без проблем. Проблемы начинаются, скорее, уже на втором берегу – там жарче и суше, «граница» вли-яния Нила очерчена ещё контрастнее, чем на южном, но и в зоне его влияния, (вернее го-воря – его разливов), растительность суше и реже и хилее, чем на южном берегу, и даже заросли папируса - тоже. Но болотные зайцелопы этого не понимают, тем более, что эти заросли пропорционально менее объедены ими и другими травоядными зверьми. Они выходят на берег и принюхи-ваются – нет ли кого в округе? Вообще-то есть: зайцелопы чуют какой-то непонятный и непривычный для них запах – это не генетта-пантера, не бородавочник-бегун, не кошка-герцог…т.ч может быть это для них и не опасно? И они начинают пастись. Тем временем источники запаха высовывают сонливые морды из-под пушистых хвостов. Это действительно не генетты и не кошки, а представители куньих. Последние, конечно, колонизировали практически все экосистемы кроме воздушной, но этот вид куньих воды особенно не любит и плавает хуже тех же зайцелоп – но пока дело не в этом, а в том, что эти звери – тоже хищники, но на болотных зайцелоп, особенно на взрослых, не нападают, т.ч. пока зайцелопы в безопасности… Правда, всё равно, не все им рады – если звери возвращаются ко сну, спрятав морды под хвосты, и напоминая внешне этакие камни, то птицы резко начинают бегать по берегу и возмущаться. Птицы, кстати, достаточно крупные – с небольшую цаплю и внешне тоже цаплевидные: длинные ноги, шея и клюв. Но это не цапли, и даже не голенастые птицы, но потомки египетского зуйка Голоцена Pluvianus aegyptius, который якобы состоял в симбиозе с африканскими крокодилами Голоцена… С тех пор прошло довольно много времени, и крокодилы эти вымерли, как и многие другие рептилии, птицы и звери Аф-рики… а уцелевшие виды воспользовались этим и заселили новые ниши. Так в Африке возникли страус-жираф, гигантские виды аистов, а также потомок зуйка ростом с цаплю. Вообще-то присуствие этих птиц намекает на то, что в округе водятся и крупные хищни-ки – эти пернатые охотно доедают за ними объедки. Они не профессиональные падаль-щики, как те же грифовые дятлы или попугаи-падальщики, но тем не менее… Тем временем самец ишисонг вернулся обратно в воду, сделав своё дело. Он в редком для этих зверей хорошем настроении, и теперь, вместе со своим гаремом, наблюдает за бо-лотными зайцелопами не без любопытства – а что они теперь делают? …Вообще-то своё дело – кормятся на берегу и в прибрежных зарослях и ждут ночи, т.к. дневной зной воз-вращается. …Бородавочники-бегуны это тоже ощущают, но это их не волнует – они сыты, довольны, устали, они даже в волю накупались в пыли, (воду эти звери не любят – и из-за черепах-крокодилов, и вообще), т.ч. теперь они спят. Над ними вьются разные мухи – и навозные, и разные слепни-оводы, и опунцивые ласточки летают над спящими свиньями и ловят их. …Спикировавший с неба солнечный сокол, поймал, сбил и убил одну из ласточек при первой попытке, а остальные немедленно разлетелись: солнечные сокола охотятся пооди-ночке, но никто не хочет больше рисковать: наелись. А солнечный сокол относит пой-манную ласточку в гнездо к супруге: они уже начинают починку своего гнезда – засуха действительно идёт к концу, и скоро у этого вида птиц начнётся брачный сезон. У мест-ных ласточек, попугаев и других птиц – тоже… Пока пернатые разбираются между собой, у мохнатых свои заботы. Ишисонги решили последовать за болотными зайцелопами на другой берег Нила, чтобы посмотреть – а что там такое съедобное? Бородавочники-бегуны остаются на этом берегу Нила в гордом одиночестве, но поскольку они спят, то они этого ещё пока не знают, а также не видят – а поскольку ветра нет, то и не чуют, как Чуи и другие генетты-пантеры тоже подходят к куче навоза – их, зайцелоп, ишисонг, даже птиц – и оставляют на нём свою долю. …У генетт-пантер нет привычки оставлять свой навоз в одних и те же местах – это роль пахучих меток, но эта куча очень удобна и для того, и для другого, а заодно и узнать тут последнюю инфу про тех, кто тут живёт в окрестностях, новый и старый. Нет, если бы в стаде спящих свиней были бы поросята или даже подсвинки, генетты-пантеры их навер-няка утащили, но сейчас там только взрослые звери, а генетты-пантеры сообща как пра-вило не охотятся. На навозной куче свои дела – там жуки-навозники добывают навоз и откладывают свои яйца, личинки слепней охотятся там на других насекомых и их личинок, а специальные виды пауков плетут там паутину на навозных мух. Зверей всё это не волнует. Зато вот птицы на другом берегу Нила взволновались вовсю – бегают по берегу, кричат. Отчасти им есть о чём волноваться – ишисонги являются очень прожорливыми зверьми, а недавний дождь разбудил у них аппетит, и теперь они бродят по второму берегу, поедая там травянистые растения – и после них остаётся полоса почти голой земли, на которой пернатым уже просто нечего ловить, да и некого тоже: ишисонги звери травоядные, но и неразборчивые, они съедают растительность вместе с любой животной мелочью, которая не успела от них улететь-убежать…а которая и успела, всё равно теперь птицам не доста-нется. Вожака ишисонг это не волнует – у него сейчас другие планы: он поворачивается задом к груде камней этом берегу и обильно их метит, подтверждая, что он самый главный здесь тоже; но… Два «камня» поменьше немедленно вскакивают на четыре ноги, распрямляются, превра-щаются в каких-то не очень-то крупных зверей, и сердито визжат, шипят и пищат. Вожак ишисонг на это реагирует в типичной для этих зверей манере: он топает ногами, махает рогатой головой и ревёт: типичное устрашающее поведение, даром что и звери тут не очень грозные и большие; но… Вместо того, чтобы испугаться, они резко поворачиваются задом к огромной по сравне-нию с ними рогатой морде, поднимают кверху свои большие и пушистые хвосты – насто-ящие зонтики от дождя и от солнца и выстреливают в рогатого великана на манер амери-канских скунсов Голоцена и Неоцена, даром, что сами они покрупнее их будут, размером больше с голоценового медоеда. Прямое попадание, и от рёва пострадавшего великана затряслись земля и небо, и всё его стадо, (а также находящиеся с ними болотной зайцело-пы) бросились обратно в Нил. Как не странно, но это – единственно верное решение как избавиться от вони – вонючие «заряды» этих зверей всё-таки менее жидкие и стойкие, как у настоящих скунсов, и водой их смыть можно. Но всё равно получить такое в морду – это очень обидно… Избавившись от чужаков, семейная пара параскунсов, потомков африканских полосатых хорьков Голоцена, снова находят себе место поспокойнее и опять засыпают – в отличие от более крупных хищников эти звери в такую жару никогда особенно не охотятся, слишком велик для них риск перегреться… Данные крупные хищники – генетты-пантеры и кошки-герцоги – проснулись от зверино-го рёва и со сна озираются вокруг: в чём проблема? Не в чём, но даже слабые жаркие ве-терки доносят до них вонь параскунсов…но для них эти звери достаточно хорошо знако-мы – хоть раз, но они сталкивались с этими свирепыми вонючками вдали от Нила, и идти на конфликт с ними не хотят. А вот бородавочники-бегуны, которые их тоже учуяли, очень даже хотят; более того, они этих зверей едят, несмотря на их вонь: сами по себе они, знаете, тоже не благоухают. Дру-гое дело, что, когда они чуют относительно свежий запах генетт-пантер, они резко соби-раются в стадо и начинают вести себя гораздо осторожнее: в природе всё идёт по кругу, каждый сильный для кого-то слабый. Но не только отношения между животными, (а также растениями и грибами), ходят по кругу – климат и времена года тоже. Вдалеке можно услышать очень-очень отдалённые раскаты грома – этот дождь может быть и был случайным гостем, но тем не менее над се-верной половиной Африки сухой сезон кончается, и начинается мокрый – и он открывает новую страницу в местной книге жизни.
полная версия страницы