Форум » Регионы и экосистемы » Северная Америка » Ответить
Северная Америка
Семён: Мда, что-то все притихли... Памятуя о том, что Северная Америка неоцена ещё почти не описана, я решил выдать несколько идей: [more]1. Морра (Morra morra). Место обитания: тундры Гренландии и Канады. В меньшем количестве обитает на крайнем Севере Евразии: в Скандинавии и на нескольких крупных полярных островах. Крупное, до 2-2,5 метров в длину животное. Потомок росомахи. Покрыта лохматой, клочкастой шерстью грязно-белого цвета. На лето шерсть становится горчично-бурой. Кожа под ней чёрная. Уши короткие, нос чёрный. Хвост недлинный, лохматый. Лапы с острыми когтями, зубы острые. Реликт ледниковой эпохи. С тех пор существенно сократил свой ареал. Хищник. Бросается из засады (из углубления в земле или из-за куста) на добычу (косорога или другое крупное травоядное), валит на землю и укусом в шею убивает. Типичный засадный охотник, бегать за жертвой не может. Во время миграций травоядных следуют за их стадами. Детёнышей выводит весной. За ними ухаживает только самка, самец участия в воспитании потомства не принимает. Вскоре после рождения детёныши покрываются бурой шёрсткой. Логово морры – небольшое углубление в мёрзлой земле, здесь она спит, и здесь выводятся её детёныши. Друг друга эти хищники находят по резкому мускусному запаху, выделяемому ими для общения. Во время охоты, дабы не спугнуть жертву, запах не выделяется. Имя «морра» дано этому животному в честь отрицательного персонажа книг Т. Янсон – Морры. В целом морра может напомнить Диксоновского снегозверя, но, на мой взгляд, отличается большей реалистичностью – у неё нет сабельных клыков. 2. Медвежий скунс (Ursinamephitis americaniensis). Место обитания: вся Северная Америка, от Берингии и Канады до северного края Мексиканской пустыни. Потомок скунса, размером с медведя. Экологический аналог медведя. Окраска варьируется от серебристо-белой у северного подвида до песочного у пустынного. У всех подвидов по спине от темени до кончика хвоста идёт широкая белая полоса, «наследство» обыкновенного скунса. Хвост небольшой. На задних лапах – тупые когти, на передних – хорошо развитые пальцы с небольшими когтями. Медвежий скунс всеяден – питается всем, от улиток и лягушек до падали, от ягод до детёнышей травоядных. На зиму может залечь в спячку. Если медвежий скунс чем-то недоволен, раздражён или испуган, он выстреливает в воздух отвратительно пахнущей жидкостью. Впрочем, ею он не целится, а, скорее, распыляет её, как пульвелизатором. Практически, это то же скунс, просто увеличенный до медвежьего размера. Разделение на подвиды таково: Пустынный м.с. (U.a. desertophylum) – самый мелкий подвид, окрашен в песочный цвет. Обитает на севере Мексиканской пустыни. Чёрный м.с. (U.a. nigra) – среднего размера, окрашен в чёрный цвет. Самый распространённый подвид. Обитает в прериях, лесах и степях. Северный м.с. (U.a. glaciophyla) – самый крупный, обитает в тундрах Северной Америки, Берингии. 3. Северная онолопа (Onolopa tundrophyla). Место обитания: север Северной Америки, тундры и лесотундры, восток Берингии. Больше всего это животное, потомок осла, напоминает якутскую лошадь – породу, выведенную человеком, разве что северная онолопа более стройная, чем её «двойник». Размером с лошадь. Широкие копыта предназначены для разгребания снега. Окраска серебристо-белая. Хвост с кисточкой, на голове торчащая небольшая бурая грива. Питаются скудной тундряной растительностью, заменяя в неоцене Америки оленей карибу. Кочуют по тундре табунками по 20-25 особей. Каждым табунком управляет самец, молодые самцы из него изгоняются. За право главенствовать в нём и, следовательно, спариваться с самками, самцы ведут турнирные бои – кусаются, бьются шеями. 4. Дрофотетерев (Galliotis gigantea). Место обитания: Северная Америка, открытые пространства – луга, прерии, поля. Крупная птица приземистого телосложения с удлинённой, но толстой шеей, «заменитель дрофы» в Северной Америке. Размером с обыкновенную дрофу и крупнее. Потомок одного из видов степного тетерева. Окрашена в светло-коричневый цвет, с волнистым рисунком на крыльях. На голове оранжевые «бровки», под хвостом белое пятно. Клюв небольшой, лапы недлинные, но мощные. У самцов по бокам шеи расположены голые участки кожи, ярко окрашенные в лососево-розовый цвет. Во время брачных игр при токовании самец, раздувая их пузырями, привлекает внимание самок. Питаются различной мелкой живностью (от насекомых до ящериц), а также семенами трав. Нам юг на зиму не отлетают. Летают вообще неохотно, хотя могут это делать. 5. Ложноволк (Canis pseudolupus). Место обитания: вся Северная Америка, от пустынь до тундры. Потомок койота, ложноволк неотличим от голоценового волка. Поведение и строение тела такие же. Охотятся стаями на травоядных. По различиям климата различаются на несколько цветовых форм. Полярная – белой окраски, степная – серой, пустынная – песочной, лесная – бурой.[/more] Если у кого есть ещё идеи - оставляйте их тут. Свои буду также оставлять, если они оформятся в виде текста.
bhut2: Покончив с летними курсами, меня посетило вдохновение. Субтропический лес Северной Америки Времена, начавшиися после конца голоценового периода резко изменили лицо планеты. Очередной ледниковый период и наступившее после него потепление смазали, размазали и раскололи в очередной раз облик материков, сделав их несколько инными, чем во времена того же Голоцена. Юго-восток североамериканского материка – это одно из этих различий. Некогда четко очёртанный, теперь это представляет собой некую смесь суши, болот и моря, и разобраться, где кончается материк, а где начинается море не всегда просто. Но кое-какие знаки сохранились, в особенности в местной флоре, которая более-менее чётко делится на сухопутную, пресноводную и приморскую (солоноводную), и держится сравнительно тщательно этих разделов. Разумеется, есть исключения, но они сравнительно немногочисленны. Растения более разборчивы в своих местах жительства, чем животные, и потому юго-восток Северной Америки теперь делится в основном на субтропический лес к северу, и мангровые заросли к югу. Каждая из этих зон имеет собственную флору (тогда как фауна разделена менее чётко), которая и позволяеет определить незадачливому путешественнику где, в каком участке североамериканского юго-востока он оказался. Главная разница в том, что если в мангровых зарослях растут в основном мангры и их родственники, то в субтропическом лесу флора гораздо более многообразная: здесь доминируют разные деревья, а также проростающие на них эпифиты. Вот один из этих эпифитов, бромелия воздушная. Её заросли буйно скрывают ствол дерева, на котором она выросла и пустила побеги. Её длинные, красные цветолистья скрывают гроздья меленьких, беловатых цветочков, которые почти не испускают запаха: воздушная бромелия является самооплодотворяющимся растением, размножающимся заодно и вегетативно, отростками. Её длинные, прочные корни, похожие на усики земляники (правда, более бледные по цвету) активно расползаются по коре дерева, и оплетают его плотным слоем. Оплетают, да, но не проникают во внутрь, под кору. Воздушная бромелия произошла от предка-эпифита, и сохранила эти свойства. Её корни почти лишены способности поглощать разные вещества – они, скорее, действуют как дополнительные листья, всасывая в себя влагу из воздуха. Зато листья у бромелии воздушной тёмные и жёсткие: когда они засыхают, они автоматически сворачиваются в клубок, обратно к центру растения, где и расподаются на крошево, служащее дополнительным удобрением растению. Там же скапливается и всё остольное: листья бромелии воздушной направлены вверх, они длинные, сравнительно узкие, с глубокими желобками по середине. Там не только скапливается дождевая вода (и стекает к сердцевине бромелии), но и откладывают яйца местные комары и их родичи, которые проводят здесь большую часть своих жизней, и их останки, которые тоже скапливаются у центра растения, служать бромелии дополнительным удобрением. Бромелия воздушная представляет собой эпифит состоящий в симбиозе с комарами. А её близкая родственница, бромелия-падаль – в симбиозе с мухами. Внешне она очень похожа на воздушную бромелию – те же длинные и узкие листья, те же корни-усики, но её цветки более крупные, чем цветки воздушной бромелии, и они издают весьма неприятный запах – запах падали. Это то, что нужно бромелии-падали: мухи, ползая по её цветам, оплодотворяют их, т.к. вегетативное размножение этого растения развито хуже, чем у её родственницы. Вместо этого, на месте её цветков образуются беловато-серые «ягоды», которые охотно поедаются местными птицами, которые таким образом и разносят семена этой бромелии с дерева на дерево. Вокруг зарослей бромелии-падали часто клубятся рои мух – серые, чёрные, синие, зелёные – но и не только они. Порой среди них, неспешно пролетая, как будто бы они не обращают внимания на всю эту суету, пролетают местные бабочки – субтропические геликонии. Хотя их размах крыльев не превышает двух сантиметров, и сами они по размерам тоже не намного превышают мух, но их невозмутимость резко контрастирует с мушиным жужжанием и суетой: кажется, что небольшая яхта заплыла в порт, полный катеров. Однако, несмотря на возвышенный вид, геликонии прилетают сюда не просто так: их гусеницы питаются эпифитами, в том числе и бромелиями. Бромелии – не очень простая или доступная еда: их листья не только большие, но и тонкие, часто очень жёсткие, и колючие, также часто скрывающие более уязвимые стебли своего растения. Но небольшие размеры субтропической геликонии позволяют ей пробраться через эти заросли, и отложить свои яйца у основания стебля: там её яички и гусеницы часто остаются в безопасности от хищников и наружных паразитов. Бромелия-падаль типичная жертва этой тактики. Поскольку бромелия-падаль является близкой родственницей бромелии воздушной, бывает, что субтропические геликонии откладывают свои яички и на это растение. Но по сравнению с другими бромелиями листья бромелии воздушной слишком малопитательны и содержат очень высокое количество водонепроницаемого воска, а её корни слишком водянисты и тоже малопитательны: из яиц субтропической геликонии, отложенных на воздушную бромелию, получается очень мало бабочек, большинство из них гибнет от голода ещё как гусеницы. Т.ч. даже пассивная защита от травоядных насекомых может оказаться вполне эффективной. Да, а что это за дерево, на котором и растут бромелия воздушная и бромелия-падаль? Это дерево – северное махагони, одно из более распостранённых видов местных деревьев. Его гладкая, серо-бурая кора трескается со временем, и туда проникают корни разных бромелий. Но местные бромелии – эпифиты, а не паразиты, и используют дупла и сучья махагони (да и других деревьев) только как опору для своих корней и стеблей, не как впуск во внутрь к уязвимой древесине и древесным сокам. Другое дело, что иногда их колонии разростаются настолько, что могут и сломать не только ветки махагони, но и ствол дерева, если оно сравнительно молодое и тонкое. Но всё-таки есть и махагони пользы от бромелий, особенно от бромелии-падали. Гусеницы бабочек геликоний питаются стеблями и другими частями бромелий, обычно избегая листвы дерева, если только та сама не опадёт и не упадёт на бромелию. Но взрослые геликонии являются одними из основных опылителей субтропического леса, и они очень охотно посещают любимые бромелиями северные махагони. Цветки у этого дерева сравнительно небольшие, серовато-белые, и по внешнему виду даже не особенно отличаются от цветков той же бромелии-падали. Однако пахнут они гораздо более традиционно, т.е. приятно, и их опыляют не мухи, но мелкие бабочки-геликонии, чтобы подкрепиться после оплодотворения самки или откладки яиц. Геликонии – бабочки особенные, питаются не только нектаром, но и пыльцой, но махагони приспособился к этой особенности: его цветки выростают длинными кистями, причём раздельно с пыльцой и нетаром. И те, и другие издают определённый запах, но для геликоний это два раздельных запаха: один исходит от нектара, а другой... от сладковатой жидкости, которая истекает из цветков с пыльцой. Сама пыльца северного махагони довольно суховата, но жидкость, которая находится в этих цветках, не только сладковатая, но и липкая, и после того, как бабочка напьётся её, пыльца махагони сама липнет к её хоботку. Наоборот, собственно нектар махагони более водянистый, чем та жидкость, и действует как растворитель. Напившись жидкости из цветков с пыльцой, геликонии обычно хочется утолить жажду, и она лезет своим хоботком в цветки с нектаром. Нектар не только утоляет жажду бабочки, но и очищает её хоботок от приставшей к ней пыльцы, и таким образом дерево оплодотворяется. Разумеется, сладковатый запах цветов махагони привлекает не только бабочек, но и мух, но их хоботки слишком широкие и короткие для этих цветов, т.ч. их визит на кисти махагони обычно кончается не солоно хлебавши. Если махагони опыляется очень даже сложно, то размножается она легко: по ветру. Её семена небольшие и лёгкие, и улетают довольно далеко от материнского растения. Если повезёт, они проростают, но проростают они не везде, кроме северного махагони на юго-востоке Северной Америки есть и другие деревья. Одно из этих деревьев – каштаноцветная бурсера. Ростом оно чуть пониже махагони, зато гораздо более развесистое. Тогда как ветви северного махагони идут сперва вверх, и лишь потом в стороны, ветви бурсеры идут в стороны и вниз, образуя этакую клетку. Листья у бурсеры чем-то напоминают листья махагони, но более широкие, и растут они более «разлаписто», чем листья махагони. В тех участках американских субтропиков, где доминирует бурсера, обычно более темно и сыро, чем там, где доминирует махагони. Но такое положение дел очень устраивает воздушную бромелию, и этот эпифит произростает там особенно обильно. Поскольку воздушная бромелия более стойка к гусеницам субтропической геликонии она обычно не пускает туда ни этих бабочек, не свою близкую родственницу бромелию-падаль и её мух. Вместо этого в зарослях воздушной бромелии и бурсеры доминируют различные комары, которые вступили в определённый симбиоз с бромелией воздушной. Комары – это и в Неоцене комары. Их комарихи должны пить кровь для оплодотворения своих яиц (местные виды в основном пьют кровь птиц и древесных ящериц). Но комары-самцы являются скорее опылителями цветов бурсеры, которые проростают на её ветвях в свечах, отдалённо напоминающих свечи каштанов Голоцена. Цветки её, впрочем, небольшие и напоминают колокольчики, очень удобные для мелких комаров: тут им и стол, и дом. Заросли каштаноцветной бурсеры – довольно тёмные и сырые места, где ростки многих деревьев (вроде того же северного махагони) просто не могут прорости, и гибнут от нехватки света или от плесени. Семена самой же бурсеры упакованы в плодах, которых любят разные местные птицы. Подобно случаю бромелии-падали, птицы охотно поедают плоды бурсеры: последние крепятся очень слабо к самим ветвям, и легко от них отваливаются, оставаясь у птиц в клюве. Птицы улетают подальше от полных комаров зарослей бурсеры и расклёвывают их фрукты в других местах субтропиков, разнося семена бурсеры в такие места, где махагани (чьи семена разносятся ветром) не растёт. Зато другие деревья растут. И не только они, но другие, древовидные растения. Неопапайя, например. Прямой потомок американских папай Голоцена, этому растению далеко до роста настоящих деревьев вроде бурсеры или махагани, но оно успешно конкурирует с ними. У неопапайи практически нет веток, есть только длинный, стройный ствол и розетка листьев на макушке. Но каждый из этих листьев находится на длинном и прочном стебле, он широкий и разлапистый (вроде кленовых листьев Голоцена), и в зарослях неопапай достаточно темно (хотя также и сухо). Отсуствие ветвей означает и отсуствие бромелий, которые так распостранены в рощах настоящих деревьев вроде махагани или бурсеры, а отсуствие бромелий означает и отсуствие насекомых, которые зависят от них – мух, комаров, бабочек-геликоний... Но это не значит, что рощи неопапайи бедны жизнью. Под розетками скрываются её большие, рыже-жёлтые плоды, лакомства для различных птиц, полные не только сочной мякоти, но и её семян. Отсуствие ветвей делает верхушку неопапайи более труднодоступной, чем вершины бурсеры или махагани. Это делает заросли неопапайи привлекательной для разных птиц, которые вьют на их вершинах свои гнёзда, например танагер-толстоклюв. Его предки питались насекомыми, нежели чем плодами, но эта птица научилась, вися вниз головой расклёвывать неопавшие плоды неопапайи либо расклёвывать её паденцы на земле (а также поедать насекомых, которые влекутся в эти рощи на запах цветов неопапайи и спелых плодов). Неопапайя – субтропическое растение, и плодоносит круглый год, не считая особенно засушливых или холодных, т.ч. кормом толстоклюв обеспечен практически круглый год, и посему песня этих птиц звучит в субтропических лесах Северной Америки тоже круглый год, особенно там, где есть неопапайя, либо другие плодоносящие растения. Жизнь на труднодоступных вершинах неопапайи (и некоторых других растений) сделала жизнь танагров-толстоклювов почти неуязвимой для атаки снизу (а врагов сверху эти птицы обычно замечают издалека), но почти не означает совершенно. Вот по одному из стволов неопапайи к гнезду танагра подбирается очень экстравагантное существо – гигантский анолис. Обычно на юго-востоке главный холоднокровный охотник на пернатых - это безногий ящер-птицеед, но лишённый веток, покрытый гладкой сизозелёной корой ствол неопапайи слишком не удобен для него, зато вот для гигантского анолиса, с его цепкими лапами этот ствол – не проблема. Не то что бы гигантский анолис такой уж великан, но при 20-30 сантиметров длины эта ящерицы намного превышает своих сородичей, и охотится не столько на безпозвоночных, сколько птиц и подобных созданий. Танагер-толстоклюв, впрочем, не уступает в длину этой ящерице, а его толстый и мощный клюв – довольно грозное оружие для защиты. Кроме того, тогда как самец этой птицы – ярко-красный, только клюв более тёмного цвета, самка покрыта гораздо более тусклым, оливково-бурым оперением, только голова более яркого, рыжеватого цвета: её снизу не так легко и разглядеть. Но анолис сумел это сделать. Его лапы обхватывают ствол неопапайи, и он приближается к птице медленно, но верно, а его зеленоватая шкура сливается с корой неопапайи, делая его самого незаметным даже для зорких птичьих глаз. Внезапно над рощей неопапай скользит тень. Это альбатросс-талассократор, случайно сбившийся с привычного курса очередным карибским ураганом. Он не охотник на мелких певчих птиц, но танагры этого не знают, и неподвижно застывают, кто на своих гнёзда, кто где. А вот анолис не обращает на тень внимания: его мозги слишком примитвны для таких мыслей. Поэтому он продолжает подбираться к самке танагра, а та слишком занята альбатроссом, чтобы заметить его. Резкий хруст, и птица обмирает в пасти ящерицы, а та принимается за еду. Пока один из анолисов пирует, другой – точнее, другая – собирается отложить свои яйца. В отличие от самца, эта самка покинула рощу неопапай и идёт к зарослям «настоящих» деревьев – махагани. Но некоторые из этих махагани покрыты другими растениями, и это не бромелии. Во времена Голоцена, золотистый фикус был одним из более необычных растений Нового Света, и его потомки дожили до Неоцена. Один из этих потомков – рудный фикус, и его главное отличия от своего предка – более тёмный, «рудистый» цвет коры и... частичный переход от паразитизма к симбиозу. Он по прежнему обвивает стволы других деревьев – махагани, например. Обычно отношения фикуса и махагани кончаются гибелью последнего. Но некоторые махагани (в основном взрослые, высокие деревья) живут, отчасти обвитые фикусом и не гибнут. Всё дело, как не странно, в росте. Рудный фикус не достигает размеров своего предка, наверное это последствия ледникового периода. Его рост хватает, чтобы удушить более мелкие и слабые деревья, а также такие растения, как неопапайю. Но ему приходится жить в мире, где на деревьях растут и многочисленные бромелии, а их общий вес способен погубить мелкое и слабое дерево столь же эффективно, как и фикус. Естественный отбор таких видов как махагани и бурсера заставил эти деревья рости всё выше и сильнее, пока некоторые из них не окрепли до того, что смогли перерости не только бромелии, но и рудный фикус: ведь золотистый фикус изначально удушал свои жертвы своим весом, но у рудного фикуса такое получается не всегда, и иногда он растёт вокруг махагани или бурсеры, а те ростут уже над ним. В свою очередь, бромелии (особенно виды опыляющиеся насекомыми, вроде бромелии-падали) порой колонизируют и более взрослые особи рудного фикуса, но в отличие от «настоящих» деревьев, у фикуса не всегд получается выдержать вес матёрой колонии эпифитов, и он обваливается, с одной стороны, а с другой опылители бромелий часто конкурируют или иначе мешают опылителям фикуса, т.ч. между собой бромелии и фикус «уживаются» плохо: там где бромелий много, фикусов мало, и наоборот. Так, казалось бы разные растения конкурируют друг с другом за место под солнцем. Но самку гигантского анолиса такие тонкости заботят мало. Она – и её сородичи – откладывает здесь свои яйца потому, что эпифически рощи бромелии-падали с одной стороны, рощи махагони с другой, и рудного фикуса с третьей привлекают сюда немало насекомых и мелких насекомоядных животных, которыми питается их молодняк: молодые анолисы этого вида слишком мелки, чтобы охотится на ту же добычу, что и взрослые, да и внутривидовый каннибализм ещё никто не отменял. Древесина северного махагони легко образует дупла и полости, особенно у более старых деревьев, и это именно туда откладывает свои яйца гигантский анолис. Для этого ей обычно надо очистить эту полость, что обычно означает обкусать залезшие туда корни бромелий. Корни бромелий (не только воздушной бромелии) водянистые и невкусные, но анолис их и не ест, а только откусывает и выбрасывает из дупла (заодно и получает некоторое количество воды для утоления жажды). Это приносит бромелиям определённый вред и контролирует их численность, что идёт на пользу и местным махагони, и местным фикусам. Экосистема любой части света представляет собою определённую паутину, где все взаимно связанны, осознанно или нет. С исчезновением с планеты людей исчез и основной фактор разрушения таких «паутин», и природа смогла сплести их заново. Субтропический лес юго-востока североамериканского материка – лишь одно из множества этих мест, разбросанных по всему земному шару, и об этом забывать не следует.
Автор: Думаю, прежде, чем описывать фауну, нужно задуматься: вначале о географии, затем о флоре. И лишь в самую последнюю очередь будет описана фауна. Я думаю, такой подход будет правильнее и точнее.
Odin: Автор пишет: Думаю, прежде, чем описывать фауну, нужно задуматься: вначале о географии, затем о флоре. И лишь в самую последнюю очередь будет описана фауна. Я думаю, такой подход будет правильнее и точнее. мне інтересно, что с станет с Великими Озерами. Превратятся ли они во "внутренне море" или нет?
Автор: Ну, вот и до Неарктики добрались… Конечно, про Северную Америку лучше спросить Кассандру Ривера, поскольку она там живёт, но, если следовать такой логике, про реку Конго нам должен рассказать какой-нибудь Джонни Мумбо-Юмбо. И поэтому, памятуя о безграничных возможностях человеческого разума, попробую сам подбросить на растерзание форумчан несколько набросков. *** Катарта-марабу (Dolichocathartes velodromus) Нелетающая птица, потомок грифа-индейки (Cathartes aura), широко распространённого в Северной Америке. На мысль об этом существе меня натолкнула идея Семёна о специализированном марабу, питающемся падалью. Гриф-индейка относится к синантропным видам, и достаточно распространён и многочислен, чтобы его популяции смогли выжить в условиях «антропогенного безумия» и ледникового периода. Так вот, этот неоценовый гриф похож на аистообразных длинным черепом, на конце которого роговой покров клюва образует подобие крючка. Телосложением похож на цапель – длинные ноги и шея, рост около 170 см. Крылья ещё достаточно развиты, но птица уже не может летать, зато быстро бегает. Крылья служат преимущественно для брачных демонстраций (унаследованных от грифа-индейки). Питается падалью, при её отсутствии ловит мелких животных и педает плоды с невысоких деревьев. Пищу отыскивает с помощью обоняния и зрения. Ноздри сквозные, очень широкие. Над ними даже образуется структура, похожая на гребень динозавра Oviraptor. Живёт группами, внутри которых формируются семейные пары. На время гнездования группы распадаются. Гнездо – ямка на земле. В кладке – 2 яйца, насиживает преимущественно самец. На голове самцов и самок голая кожа, окрашенная по-разному (исключение среди катартид). Самец мельче самки, голова тусклая. Особенно яркой кожа становится в брачный сезон: у самцов – свекольно-фиолетовая, у самок – алая с оранжеватым оттенком и жёлтой продольной полосой от уровня глаз до рогового чехла клюва. Возможно, в горах на западе С. Америки может образоваться плотоядный вид, аналог кондора. Не исключаю сохранения катартид в горах Южной Америки. *** Предполагаю также, что С. Америка и Берингия будут богаты разнообразными крапивниками – в Америке находится центр их разнообразия, а некоторые виды являются синантропными, и могут выжить в условиях антропогенных ландшафтов. Если принимать точку зрения Диксона на природу Северной Америки в ледниковую эпоху, можно предположить, что это семейство (а также другие семейства певчих птиц) может поделиться на группировки: «лесную» (Аппалачи, восток С. А.), «горную» (Скалистые горы, запад С. А.), «пустынную» (центр С. А., после ледника уходят на юг, к Мексиканскому нагорью, или на запад, в пустыни «ветровой тени» Скалистых гор), и «ледяную» (обитали у края ледника, позже отступили в Берингию, Гренландию и на Аляску). Пустыня ледниковой эры поделит ареал крапивников на западную и восточную части, а затем, когда климат улучшится, виды с востока вытеснят пустынные виды на запад и юг, а горные расселятся по всей горной цепи с севера на юг. Возможно, на северных островах появятся наземные крапивники, являющиеся своеобразными аналогами антарктических мышевидок, но сохраняющие способность к полёту и гнездящиеся в норах грызунов. *** Скорее всего, дрофотетерева в прериях не будет, но будет крупная куриная птица, являющаяся аналогом дрофы. Извини, Семён, что усиленно толкаю свои идеи, но, если в мексиканских пустынях живёт индейка-страус, в прериях может жить его мелкий, возможно, летающий родственник, также происходящий от индейки. Я думаю, индейка, обладающая способностями к быстрому бегу, более преадаптирована к тому, чтобы стать аналогом дрофы в кустарниках и прериях Америки. Кстати, Семён, хочу спросить тебя, как орнитолога: известны ли тебе сайты, где можно скачать записи птичьих голосов?
Семён: Сайт с голосами птиц: http://www.mybirds.ru/voices.shtml - голосов немного, некоторые голоса принадлежат непонятно кому, и прослушать их можно, лишь скачав. Больше на Яндексе не нашёл. Сам-то я пользуюсь аудио записями - «Птицы Москвы» и «Голоса птиц в природе». Эх, в городском музее города Пущино на компьютере стоит замечательная программа - там сразу даётся рисунок птицы, её голос и видео.
Автор: С «Географических изысков» перейду сюда - здесь природу С. Америки обсуждать целесообразнее. Продолжим мысли по востоку Северной Америки. Поискав по карте нужное место, я обнаружил, что оно находится недалеко от национального парка Олимпик. Ну, зацепившись за эту информацию, я выяснил кое-что по особенностям климата тихоокеанского побережья Америки и по животным, что там обитают. Итак, климат. Очень дождливый и влажный, с Тихого океана постоянно приходят туманы. Лишь летом некоторое время стоит солнечная погода. Вот, где край вечного тумана, Семён, а не на Новой Азоре! Растительность этих мест охарактеризована на информационном сайте, как “temperate rain forest”, то есть, «умеренно тёплый дождевой лес». 12 – 14 футов осадков – на наши меры это около 4000 миллиметров в год. Растительность: если не врёт тот же сайт, полог леса может даже перехватывать весь снег, падающий на него. Ну, в неоцене, возможно, вместо снега будут затяжные зимние дожди. Какие деревья упоминаются: дугласова пихта, можжевельник (redcedar), тсуга западная, тополь волосистоплодный (black cottonwood), клён завитой и ещё один вид, названный bigleaf maple (в словаре не нашёл), красная ольха, сумах укореняющийся (т. н. «ядовитый дуб» в буквальном переводе с английского), земляничное дерево Менциза, щавель (без уточнения видов). Среди хвойных имеются крупные экземпляры – до 300 футов высотой (для дугласовой пихты). В горах встречается орхидея калипсо. Папоротники – адиантум стоповидный, многорядник, полиподиум. Есть плаун. Завезены растения: плющ (который у нас комнатный, если прижился – значит, зима тёплая и снежная), японская купена, канареечная трава, падуб остролистный. В прибрежной зоне встречаются бурые водоросли алярия и эгрегия. Животные: Птицы – серая сойка, зимний крапивник, ворон, юнко, дрозды, западная малиновка, дятел Dryocopus pileatus (Семён, это что за птица?), редкая ныне пятнистая сова. На побережье водится чёрный кулик-сорока (по-английски oystercatcher, что означает «устрицелов»). Звери – чёрный медведь, пума, пекан (куница-рыболов), выдра, чернохвостый олень, подвид благородного оленя, снежная коза (в горах, завезена), дугласова белка, «оленья мышь», белка-летяга. Волк вымер в этих местах. Интересный вид беспозвоночных – «банановый слизень» (Ariolimax columbiana) длиной до 25 – 30 см. Также упоминается, что северо-запад Тихого Океана – это место наибольшего разнообразия морских звёзд. Прямо не знаю, что это – правда, или проявление американского максимализма («американский слон – лучший слон в мире!»). Для литорали упоминаются раки-отшельники, осьминоги, банки двустворчатых моллюсков, морские жёлуди. Мои мысли (мои скакуны ) по этому поводу таковы. Большая влажность воздуха позволит расти здесь эпифитным растениям. У нас на Дальнем Востоке сейчас проходит северная граница распространения эпифитов в Евразии. А здесь я предполагаю наличие разных эпифитных папоротников и мхов. Возможно, к ним присоединится что-нибудь из бромелиевых – среди них есть холодостойкие виды, и это семейство как раз характерно для Нового Света. С потеплением граница расселения эпифитов сдвинется на север. Густой полог леса и обилие тонколистных растений (а также мхов) будут привлекать улиток. А ими будут питаться хищники. Поэтому я предположу наличие в таком лесу разнообразных жужелиц и светлячков – эти жуки большие охотники до улиток. А ещё здесь будет «курорт» для амфибий, особенно – для саламандр, любящих прохладу. Хвостатые земноводные, вроде, вообще не перешли экватор? Во всяком случае, они тяготеют к прохладным местам. Возможно, разные виды саламандр, в том числе ядовитые, займут эти места. А одна лазящая саламандра будет, как лягушки-древолазы, выводить потомство на деревьях. Молодняк её будет проводить первые дни жизни, ползая в «эпифитных корзинах», образованных папоротниками, а затем лазать по деревьям. Назову её папоротниковая саламандра (Plethodon filiciphylus). Она принадлежит к современному роду, живущему на западе США – роды саламандр сменяются медленнее родов, скажем, зверей, т. к. их среда обитания более консервативна. А современный вид красноспинная саламандра Plethodon cinereus откладывает икру на суше, и защищает её, обвиваясь телом вокруг кладки. На побережье, возможно, появится какая-нибудь рептилия, использующая в пищу морских животных – как галапагосская игуана, но хищник. Хотя… Возможно, рептилий там будет мало из-за туманной погоды. Лесные звери смогут в отлив кормиться на литорали.
Семён: Dryocopus pileatus - это хохлатая желна, похож на обыкновенную желну, но с красным хохолком и белыми полосами на голове. Извините, что долго молчал. Просто у меня Виндоуз умер, пришлось переустанавливать. А вчера всё никак не мог на форум выйти. Вот так.
Автор: Собственно, и у меня тоже глючило...
Семён: А вот кстати вопрос. Нельзя ли в бывшем Гудзоновом заливе - озере Мише-Нама «запереть» белух или косаток? Или каких-нибудь других реликтовых морских млекопитающих.
Автор: Косатки слишком велики. Плюс озеро, забитое ледником (а ведь он накрыл полностью Гудзонов залив) вряд ли смогло бы прокормить популяцию крупных хищников. Белухи... Иногда они живут в реках. Но сможет ли выжить крупная популяция? В отличие от речного дельфина (1,5 - 2 метра максимум), белуха крупнее. Если только успеет на юг уйти.
Семён: Появилась у меня одна идейка... Можно из броненосца сделать древесного муравьеда типа тамандуа - в лесах юга Северной Америки. В длину - полметра-метр, хвост хватательный, броня частично редуцирована, когти длинные гнутые, морда клиновидная.
Автор: А как насчёт уже имеющейся специализации к рытью? Тогда уж всеядное роющее существо, внешне вроде крота или плащеносного броненосца.
Автор: А на роль древесных жителей С. Америки подошли бы потомки енотов - носухи (вот, и нечто типа искомого древесного варианта муравьеда...), и какомицли.
Bhut: Автору: В отличие от сообственно енотов, которые живут от пустынь и до тайги (а то и до тундры), носухи а тем более какомицли живут в основном в Центральной, а не Северной, Америке, и они не очень древесные животные (особенно если сравнить с куньими той же Северной Америки).
Семён: Bhut’у: Мы сейчас обсуждаем тропические леса на Юге Северной Америки - в Мексике. И там носухи и какомицли живут. Эти тропические леса описаны у Даррелла - в книге «Поймайте мне колобуса».
Автор: Точно в той книге? Там, вроде, про Африку было.
Семён: Точно. Там было несколько глав - и про Африку (Сьерра-Леоне), и про Мексику (глава называется «Раскапываем Попокатепетль» - там они вулканических кроликов искали.)
Bhut: Семёну: цитата Bhut’у: Мы сейчас обсуждаем тропические леса на Юге Северной Америки - в Мексике. И там носухи и какомицли живут. Эти тропические леса описаны у Даррелла - в книге «Поймайте мне колобуса». Ну, на юге Мексики встречаются обезьяны, тапиры и ягуары (но к неоцену они скорее вымрут, чем эволюционируют - у копытных (типа тапира) позиции в Центральной и Южной Америке неважны). В Сиерра Мадре - медведи, олени, койоты, пекари, пумы. Вот так.
Bhut: И ещё - как насчёт термитов? Из семейства Reticulitermes? (См. [URL=http://www.utoronto.ca/forest/termite/ret_spc.htm]) Если они и сейчас не тужат, то в неоцене с его «тропическими лесами на Юге Северной Америки - в Мексике» им и подавно хорошо будет!
Автор: Это явно не семейство, а род (судя по окончанию). Ну, да неважно. Относительно насекомых прогнозы строить сложнее - они меняются меньше. У Жерихина читал - фауна насекомых раннего кайнозоя уже мало чем отличается от современной, а ископаемых, не доживших до нас родов немного. Так что, возможно, в тёплом неоцене термиты заглянут подалее на север.
полная версия страницы